С одной стороны, удавлю малефика без малейших душевных терзаний, с другой — откровенничать со мной у него нет никакого резона, а кухня для допросов с пристрастием не годилась однозначно. Кровь потом не отмыть, да и соседи всполошатся. Нехорошо.
Парень вдруг содрогнулся всем телом и выплюнул изо рта обмусоленные салфетки, но я вовремя приложил его ребром ладони по шее. Переполошить округу пронзительным воплем у ловкача не вышло; он сумел выдавить из себя лишь сиплый хрип, и я без промедления хлопком ладоней по ушам отправил его в забытье.
Засунув трофейный пистолет сзади за ремень брюк, я взял со стола ключи и отпер один из стальных браслетов. Весил худощавый взломщик на удивление немало, но перенести его в подвал проблемой не стало. Попросту ухватил за ноги и уволок вниз. Затылком бедолага пересчитал все ступени, благо их оказалось не больше десяти.
Вновь сковав руки пленника, я подвесил его на вбитый в стену крюк, запалил керосиновую лампу и нахмурился. Лицо было знакомым.
Кинооператор! Тот самый хлыщ из Нового Света, что снимал гостей на вчерашнем приеме! Но какого черта он вломился ко мне?! Что он тут позабыл?
С лестницы донесся звук шагов, но я сразу узнал стук подкованных ботинок и обернулся без всякой опаски. И точно — на верхней ступеньке замер лепрекон. Альбинос с отвращением оглядел пыльный подвал, выругался:
— Драть, дыра! — и ушел наверх, тут же сунулся обратно и добавил: — Извращенец!
Я вытянул из-за пояса пистолет, и лепрекона словно ветром сдуло. Хотя коротышка сейчас был кругом прав: владелец дома завалил подвал всяческим барахлом, а подвешивание людей на крюки редко когда идет рука об руку с душевным здоровьем.
Некоторое время я смотрел на слегка подрагивавшие пальцы вытянутой перед собой руки и, решив успокоиться, уселся на массивный деревянный сундук. Похлопал его по обитому ржавыми железными полосами боку и усмехнулся. Даже если не успею избавиться от тела этой ночью, труп можно упрятать в этого монстра. Не хотелось бы, но ее величество необходимость мало когда принимает в расчет наши желания.
Не став раньше времени накручивать себя дурными предчувствиями, я вытянул из-за пояса пистолет и взвесил его в руке. Рукоять с деревянными накладками и фирменным кольтовским ромбом лежала в ладони довольно удобно, на рамке обнаружилось клеймо: «Армия объединенных колоний».
Правительственная модель? Серьезно.
Кинооператор вдруг промычал что-то нечленораздельное и засучил ногами по полу, пытаясь отыскать опору и уменьшить нагрузку на запястья. Я на всякий случай взял его на прицел.
— Не дури, — прохрипел парень, шумно вздохнул и добавил: — Потайной карман в куртке, левая пола.
Меня такое начало немало удивило, но с места я не двинулся, лишь спросил:
— И что там?
— Посмотри и увидишь.
— Что-то не хочется, — отказался я, не желая идти на поводу у малефика.
Парень сплюнул кровью и повторил просьбу:
— Просто посмотри.
Я негромко рассмеялся:
— Слышал, что малефики упертые, но не до такой же степени!
— Малефики? Я не малефик! С чего ты взял?
— Ну… — протянул я. — Ты слишком шустрый для нормального человека. Нет?
— Я сиятельный, болван! — выругался кинооператор. — Это мой талант!
— А я незаконнорожденный наследник престола, — ответил я с нескрываемым сарказмом и повернулся в профиль. — Посмотри, разве не похож? Похож! А ты на сиятельного — нет.
— Ты о глазах? — устало обвис на цепочке наручников взломщик. — Это стеклянные линзы для маскировки.
— Да ладно!
— Проверь.
Безмерно удивленный столь абсурдным заявлением, я поднялся с сундука, подступил к пленнику и упер ствол кольта ему под челюсть.
— Дернешься, вышибу мозги.
— Осторожно, легкий спуск…
— Тогда не моргай! — потребовал я, пальцами залез в чужой глаз и к своему немалому удивлению ощутил упругость стекла. Подцепил, потянул, и прилипшая к глазному яблоку линза с темным кружком посередине осталась у меня в руке. Сам зрачок пленника оказался бесцветно-серым.
Надо же, и в самом деле сиятельный…
Кинооператор зашипел от боли и заморгал, из глаз его потекли слезы. Не отводя от взломщика пистолет, я отступил, присмотрелся к стекляшке и покачал головой.
— Никогда ни о чем подобном не слышал, — сказал, ставя линзу на крышку сундука.
— Не раздави!
— А тебе не об этом волноваться стоит, — усмехнулся я. — Об этом тебе волноваться как раз уже не стоит!
— Брось! — скривился парень. — Потайной карман, открой его!
— Какой настырный убийца!
— Я не убийца!
— Целился мне в затылок!
— Ты просто слишком тихо спустился вниз! Я не успел выбраться из кухни!
— И что ты позабыл на моей кухне, любезный?
Кинооператор тяжело вздохнул и повторил:
— Потайной карман. Слева.
— Выбить бы из тебя дурь, — хмыкнул я, потирая ушибленный пинком бок, — да времени жалко.
Я вновь упер ствол под нижнюю челюсть парня, заставив того приподняться на цыпочки, свободной рукой расстегнул брезентовую куртку и принялся прощупывать левую полу. Вскоре пальцы наткнулись на клапан потайного кармана, в нем оказалась картонная карточка. Отошел с ней к свету и не поверил собственным глазам.
Надпись на карточке гласила: «Колониальное детективное агентство Пинкертона».
Выписано удостоверение личности было на имя некоего Томаса Элиота Смита.
— Томас Смит? — с сомнением уточнил я.
— Он самый! — подтвердил кинооператор и потребовал: — А теперь, будь добр, отцепи меня. Немедленно!
Я вновь заткнул кольт за ремень штанов, но освобождать пленника и не подумал.
— Томас Элиот Смит, — издевательски неторопливо произнес я, лихорадочно обдумывая ситуацию, — возможно, в Новом Свете частные сыщики и могут вламываться в чужие дома, но у нас, в метрополии, за такое сажают в тюрьму.
— Да что вы говорите? — оскалился в ответ детектив. — А как насчет проникновения в дом Максвелла? Что полагается за это? — И он быстро предупредил: — Учтите, я работаю не один, если со мной что-то случится, об этом немедленно станет известно местной полиции. А у нее и без того хватает к вам вопросов, не так ли, господин Шатунов?
Взгляд одного темного и одного светлого глаза изрядно нервировал, поэтому я подошел к сыщику и выдернул вторую стеклянную линзу.
— Какого дьявола?! — взвыл тот.
— Помолчите, — потребовал я. — Мне надо подумать.
— Отцепите меня и думайте сколько угодно!