— В камере?
— Почему сразу в камере? — удивился Смит. — Разумные люди всегда найдут общий язык! Помогите мне, и я в долгу не останусь!
— Помочь — это снять с крюка, на котором вы болтаетесь, будто свиная туша?
— Нет! Помочь — это рассказать, зачем вы спускались в подвал дома Максвелла и что оттуда вынесли!
Я прикрыл ладонью рот и зевнул.
— У меня был непростой день и крайне насыщенная ночь, — произнес я после этого. — Сейчас посплю, а утром решу, как с вами быть. Ни в чем себе не отказывайте.
— Постойте! Я…
— Ваш статус, — развернулся я, — немногим отличается от положения обычного бродяги, здесь вам не колонии. Поэтому просто заткнитесь и не мешайте мне спать.
Смит выругался, но к угрозам прибегать не стал, а вместо этого объявил:
— Правая подкладка! Придется распороть.
Я с обреченным вздохом разрезал ткань и выудил сложенный надвое листок. Это было распоряжение имперского министерства по делам колоний оказывать всяческое содействие Томасу Элиоту Смиту, сотруднику Детективного агентства Пинкертона. И хоть на простых подданных ее императорского величества этот документ не распространялся, я опустился на сундук и милостиво разрешил:
— Излагайте.
— Я? — опешил сыщик.
— Милейший, кого из нас задержали в чужом доме, вас или меня? И кстати, ваш нынешний наниматель в курсе, кого именно пригрел на груди?
— Мой наниматель?
— Джозеф Меллоун, — напомнил я. — Вы ведь у него подвизаетесь кинохроникером, не так ли?
Смит надолго замолчал, потом вздохнул:
— Хотите играть в открытую? Что ж, давайте! Но снимите меня с крюка, дьявольски затекли руки!
Тяжело вздохнув, я поднялся с сундука, но, прежде чем успел выполнить просьбу сыщика, с лестницы послышалось приглушенное:
— Пст!
— Сейчас вернусь, — предупредил я пленника и поднялся в дом.
Лепрекон стоял у кухонного окна и даже пританцовывал от нетерпения. Я сначала не понял, что именно привлекло его внимание, а потом среди кустов налился алым сиянием и вновь потускнел огонек сигареты.
— Вот оно что…
Лепрекон расценил мои слова по-своему, быстро выдвинул верхний ящик кухонного стола и вооружился ножом.
— Хтт! — перечеркнул он себе горло большим пальцем свободной руки.
— Не вздумай! — рыкнул я и вернулся в подвал.
Сколь ни хотелось свернуть незваному гостю шею и упрятать его в сундук, я обхватил сыщика под мышками, приподнял и опустил на пол.
— Премного благодарен, — вздохнул тот, разминая онемевшие запястья.
— Рассказывай! — потребовал я.
— К вам мое расследование не имеет никакого отношения!
— Имеет, раз ты здесь.
Смит поморщился, но все же сообщил:
— Я сам намеревался осмотреть подвал дома Максвелла, но увидел вас на выходе. Не собирался причинять никому вреда, просто хотел выяснить, что вы унесли с места преступления.
Я никак собственной заинтересованности не выказал и скептически усмехнулся.
— Почему непременно с места преступления?
— Бросьте! Я видел сорванную полицейскую печать с двери в подвал.
— Чем же ваше внимание привлек дом Максвелла?
— Вы шутите? — оскорбился сыщик. — После сегодняшнего происшествия?
— А что в нем такого?
— Полагаю, оно связано с моим расследованием, — уклончиво ответил Смит, поколебался и сознался: — У меня просто нет никаких других зацепок, но уверен — интуиция меня не подводит.
— Что за расследование?
— Государственной важности! — заявил сыщик, но нисколько меня этим утверждением не убедил.
— А именно? — потребовал я подробностей. — Ну же! Не заставляйте тянуть все из вас клещами!
Томас Смит явственно вздрогнул. Высказывание о клещах не понравилось ему до чрезвычайности.
— Вот смотрите, — зашел я с другой стороны, — если захочу, прикончу вас прямо сейчас. Потом выйду из дома, отыщу в сквере вашего напарника и перережу глотку ему. Но я не стану этого делать. Просто вызову полицию, а утром нажалуюсь вашему работодателю, благо меня сегодня ему представили. Вот и решайте, насколько вас устроит такое развитие событий.
— Не надо! — сдался сыщик. — Джозеф Меллоун — наш главный подозреваемый.
— И в чем же именно он подозревается?
— В подготовке покушения на ее императорское высочество кронпринцессу Анну.
Я присвистнул:
— Серьезное заявление.
— Наниматели агентства убеждены, что реставрация амфитеатра и грядущий гала-концерт — лишь повод заманить сюда наследницу престола.
— Зачем ему это? — спросил я, обдумывая услышанное.
— Независимость, — просто ответил Смит. — После смерти наследницы престола империя если и не распадется на провинции, то надолго позабудет о колониях.
— А вы верный подданный ее величества?
— Я простой исполнитель. И не мое дело судить о мотивах моих нанимателей, — заявил сыщик, приложил к шишке на лбу стальные наручники и усмехнулся: — Могу лишь предположить, что разрыв отношений с метрополией кажется им несвоевременным.
— Ацтеки?
— Мы только начинаем теснить их к югу. Без помощи метрополии добиться окончательной победы будет непросто.
— И нет никаких предположений, как намереваются действовать заговорщики?
— Ни малейших.
Я задумался. Представлялось маловероятным, что в этом тихом курортном городишке собралось сразу несколько преступных сообществ, никак не связанных друг с другом. Поджог дирижабля, яд в лимонаде, наем фальшивого медиума — все это являлось звеньями одной цепи. Тем более что я был неразрывно связан с кронпринцессой Анной; ее сердце билось лишь благодаря моему таланту сиятельного.
— Что вы хотите узнать о подвале дома Максвелла? — спросил я, решив воспользоваться ситуацией и заручиться поддержкой Детективного агентства Пинкертона. — Спрашивайте.
Смит молча выставил перед собой скованные наручниками запястья. Я немного поколебался, но все же разомкнул браслеты и протянул сыщику руку.
— Благодарю! — шумно выдохнул он, поднимаясь на ноги.
Мы прошли на кухню, там Томас Смит умылся, и я позвал его на второй этаж. Но прежде чем отправиться наверх, сыщик включил электрический фонарик и поводил им у окна из стороны в сторону, подавая сигнал сообщнику. Оставалось лишь надеяться, что сигнал гласил: «У меня все хорошо», — а не призывал незамедлительно бежать за помощью в полицию.