Она без труда вывернулась, вошла в книжный магазин и накупила для своих учеников кучу книг. Их пришлось тащить в сумках, таких тяжелых, что ручки резали ей руки, не давая возможности добраться до телефона. Один звонок – и можно уклониться от школьных забот, потому что есть мужчина, который дарит ей четыре оргазма за ночь, и с этим она ничего не может поделать.
На ее ночном столике оказался букет из двух дюжин мишек из шоколадного маршмеллоу на длинных палочках.
Саммер не могла решить, что хуже – когда мужчина дарит ей четыре оргазма, не теряя самоконтроля, или когда в знак благодарности приносит ей букет мишек, поскольку знает, что от этого ее сердце распахнется ему навстречу.
Она не стала есть мишек, а бросилась из номера, но налетела на неподвижную упругую стену. Вдохнула – о боже, от него так хорошо пахнет сегодня! Она ощущала какой-то слабый, дразнящий аромат, и ей захотелось распознать его среди запахов цитрусов, карамели и шоколада на его коже.
А вдруг она узнает его настолько, что когда ночью он будет возвращаться домой, ей будет достаточно просто уткнуться лицом ему в шею, чтобы сразу понять, с чем он работал днем?
Вот дерьмо, стоп, Саммер, стоп! Ты этого не сделаешь, не построишь свою жизнь в этом злосчастном месте вокруг мужчины, который может лишь на секунду заметить тебя ночью, но никогда не поймет, что ты стоишь того, чтобы он открыл тебе свое сердце.
– Саммер. – Ночной бархатный голос Люка сомкнулся над ней, и прекрасные ловкие руки поймали ее прежде, чем она успела кинуться обратно и захлопнуть за собой дверь.
– О боже, опять ты. – Игривый, насмешливый тон давал понять, что он для нее ничего не значит. Она с сочувствием подмигнула ему. – Честно говоря, я общалась с тобой столько, что сегодня больше не могу. Хотя было весело.
Саммер подняла руку, намереваясь погладить Люка по щеке.
Он поймал ее руку так легко, будто ему это ничего не стоило, и провел большим пальцем по запястью. Ее пульс ускорился. Он отвел ее руку от своего лица, не давая ей до него дотронуться.
– Саммер.
Она обратила к нему скучающую полуулыбку, едва подняв брови. Он стоял так близко к ней, что она могла бы прислониться к нему. И снова стать его чертовой марионеткой. Его куколкой, с которой он будет играть. Когда она с такой точки зрения подумала о прошлой ночи, то ей захотелось плакать. Но как еще она могла думать?
– Саммер. – Его пальцы нежно гладили ее запястье, пока он сдвигал руку в сторону. Ее сердце колотилось от желания спрятаться в его объятиях, но она просто не могла этого сделать. Нельзя спрятаться, прижавшись к тому, кто будет манипулировать твоей душой, вынимая ее из тела, а сам при этом сохранит полный контроль над собой. – Прости, если я сделал что-то не так. Я сожалею сильнее, чем ты может подумать. По-видимому, вчера я зашел слишком далеко. Под конец я чуть не потерял рассудок, потому что уже не мог держать себя в руках. Вот мне и пришлось уйти.
Да, конечно. Сбежал, чтобы не сдаться. Повезло, что у одного из них был выбор.
– Знаешь, Саммер, когда я работаю с… сырыми ингредиентами, – он погладил ее руки с уже знакомой нежностью, но так, будто имел право всем управлять и преобразовывать все так, как хотел, – мне часто приходится делать много попыток, чтобы получилось точно так, как надо.
В ней вспыхнул гнев. Он будет практиковаться на ней, пока у него не получится точно так, как надо?
Люк склонился над Саммер. Его уверенные, возбуждающие руки ласкали ее плечи, а дыхание согревало губы.
– Саммер, давай попробуем еще раз.
Она резко отодвинулась от него, и он моргнул, с трудом различив ее гнев через туман иных ожиданий.
– Какая жалость, что ты не смог сделать меня совершенной с первой попытки.
Его руки удивленно соскользнули с ее тела, когда она пригнулась и освободилась, но он поймал ее за руку и попытался встретиться с ней взглядом, будто ее непонимание было нелепым.
– Саммер, – сказал он мягко. – Я не пытался сделать тебя совершенной для меня. Я пытался сам стать совершенным для тебя.
Она нахмурилась, ничего не понимая.
– Но ты и так само совершенство.
– Для этого мне все время приходится прилагать усилия. А ты уже идеальна.
Что?
– Неужели ты в это веришь?
– А иначе зачем мне это говорить, Саммер? Ради чего мне лгать тебе?
Не ради денег или могущества ее отца. И уж точно не ради секса. Саммер испугалась: а вдруг он хочет ее всю? Вдруг она для него просто откушенный кусок, который он может легко проглотить целиком и забыть о нем, продолжая сытно и полноценно питаться всю оставшуюся жизнь? Еще раз она такого не сможет выдержать. Ей так отчаянно захотелось вырваться из-под его власти и опять оказаться на своем безопасном солнечном острове, что ее начала бить дрожь и слезы подступили к глазам.
– Ты назвал меня испорченной девчонкой.
– Ты попросила трахнуть тебя, прижав к стене. – Его пальцы скользнули под ее пальто. – Однако, надо отдать тебе должное, оскорблять ты умеешь.
Она насмешливо взглянула на него.
– Вместо этого мы сделаем по-твоему.
Его рука напряглась.
– Извини, не понял? – Он не отводил от нее глаз, и в них было видно ошеломленное недоверие. – Ты недовольна прошлой ночью?
– Разве не за это ты извинялся?
– Я извинялся за то, что потерял самообладание и ушел. Не пойму, как ты можешь жаловаться на… – Он не договорил, а лицо его становилось все бледнее, а тело все напряженнее. – Ну давай, Саммер, – сказал он наконец, едва шевеля губами, – объясни, как ты можешь жаловаться на то, что случилось вчера ночью.
– Ну, – она мгновенно приняла свою лучшую защиту, легонько пожав плечами, – я же испорчена.
На его лице подергивался мускул, а пальцы согнулись на ее ключице. Он слегка подталкивал ее обратно в номер, и его черные глаза сверлили ее. Дверь закрылась за ними.
– Знаешь, твоему очаровательному приглашению иногда труднее сопротивляться, чем ты думаешь.
– О боже! – взволнованно воскликнула она. – Своими возражениями я причинила тебе маленькую толику хлопот? Ты уверен? – Рука, лежащая на ее ключице, медленно, но безостановочно прижимала ее к стене. Не грубо. Но неумолимо. Люк никогда не ошибался в расчетах того, сколько силы должно быть в его руках. И все же, несмотря на его самообладание, было что-то жестокое в длинных, напряженных складках его лица, и оно сочилось из его бронзовой кожи, не давая Саммер двинуться. А ее тело уже таяло для него в согласии и покорности.
– Я же сказал тебе, – произнес он немного мрачно, – я не против.
Волнение пронзило ее, и она почувствовала облегчение, вбирая всякую другую энергию и сосредотачивая ее на удовольствии. На нем.