– Значит, легкие у тебя справляются намного лучше ног.
Люк провел Саммер прямо в ванную, открыл полностью краны, и вода вырвалась мощной струей. Летящими, ловкими руками он так быстро снял одежду с нее и с себя, что ей едва хватило времени, чтобы зажмуриться. Он поднял ее и сел в огромном бассейне ванны, держа Саммер на коленях. Горячая вода пенилась вокруг их ног. В тепле Саммер сильно задрожала.
Он вытянул ее ногу вверх, массируя умелыми, сильными пальцами ступню и икру.
– Пытаешься сбежать?
Его голос был… сердитым. Возбужденная плоть Люка прижималась к голой ягодице Саммер, а вода неистово пенилась вокруг их бедер. Снаружи городские огни боролись с сумерками, опускающимися на город. О боже. Мало того, что она была голой перед лицом этого города высокомерных снобов, так он еще и ногу ее поднял для массажа, а значит, ее гениталии тоже были распахнуты. И бурлящая вода прикасалась к ним.
– Да, – ответила она и попыталась вырваться, но лишь соскользнула с его колен и упала спиной в воду.
Он вытянул ее за ногу и положил опять себе на колени так, что ее голова легла на край ванны.
– Саммер, от меня ты не убежишь. Даже не пытайся.
Его пальцы умело разминали ее натруженные мышцы. Ступня, подъем, потом вверх по голени. Расслабилось колено. Настала очередь нижней части бедра. Саммер втянула воздух и вздрогнула. Вода бурлила совсем близко к ее гениталиям, заставляя их раздвинуться.
Саммер смотрела на Люка снизу вверх, и с этого направления лицо Люка выглядело серьезным. Красивым. Ее всегда поражали его точеные, высокие мужественные скулы, вызывающие ощущение неприкрытой, худощавой, опасной красоты, обожженной дочиста так, что осталось самое твердое ядро.
– Ты умеешь владеть собой. – Она извивалась, упираясь в него. Он возбуждался все сильнее, его лицо приобретало все более опасное выражение, а руки поднимались по ее бедру, без устали разминая мышцы. – И можешь выбросить меня из головы без всякого усилия, но я, видимо, должна решить, что это чего-то стоит? Чего стоит? Меня?
– Да, – решительно заявил он. – Точно. Ты должна решить, что я тебя стою.
Саммер оцепенела. Она смотрела на него, ощущая бурю чувств. Ей захотелось протянуть руку и ухватиться за его плечи, чтобы обрести спокойствие. Пенная вода уже доходила ей до талии, скрывая его руку, которая спокойно и нежно перешла по ее открытым гениталиям на другое бедро. Она судорожно передернулась и взглянула на город, распростертый перед нею.
У нее была уйма хахалей, но он почему-то казался ей первым мужчиной, который смог подобраться к ней и по-настоящему взять ее. Твой вкус к мужчинам стал значительно лучше, вспомнила она. Да, лучше – на грани погибели. Валяй дальше!
– Не яхты. Не улыбки. Не мелочи из твоей сумочки. Тебя. Я достоин тебя.
– Ты мне мстишь? – в замешательстве спросила Саммер. – Ты все еще пытаешься наказать меня за тот первый вечер? Но даже ты не можешь быть так жесток, чтобы заставить меня расплачиваться всю мою жизнь.
– Даже я?
Она попыталась спрятать лицо в воде. Он помешал, подхватив ее.
– Зря я это сказала.
– Я жесток?
– Твоя правда, – быстро сказала она. – Давай отложим разговор на завтра, когда мы оба будем посвежее. Я уже не понимаю, что говорю. – Она начала выворачиваться из-под его руки.
Но он крепко держал ее.
– Поговорим сегодня.
Все ее мышцы расслабились, но не столько из-за массажа, сколько из-за того, что Люк прижимал ее к своему телу.
– Я никогда не выбрасывал тебя из головы, Саммер. Давай начнем с этого. И ты понятия не имеешь, сколько сил я потратил, пытаясь сделать это.
Она пошевелилась у его плеча, прижимаясь теснее. Ей так мало было нужно – просто чтобы он держал и успокаивал ее. И она не могла противиться ему. Почему она так чертовски слаба? Почему она всегда была слабой, жаждущей хоть каких-нибудь клочков любви?
Люк удерживал Саммер одной рукой, а другой поднял ее ногу, массируя икру. В таком положении ее гениталии были открыты под водой, но не дотрагивались до его возбужденной плоти.
– Может, скажешь мне, что я сделал тебе такого жестокого?
Она покачала головой, по-прежнему держа ее у него на груди. Ей не хотелось подчеркивать, что она была избалована и считала его жестоким потому, что не была в центре его существования, и еще потому, что он оказался превосходной ловушкой для нее.
– Саммер, я могу научиться делать все абсолютно правильно. Но ты должна говорить мне, что именно я делаю неправильно. Я и понятия не имел, что жесток.
Ее брови поднялись, и он почувствовал их движение своей мокрой кожей.
– Абсолютно правильно?
Мышцы шевельнулись у ее лица, когда он пожал плечами.
– Как минимум.
– Ты не должен быть абсолютно правильным.
– Я уже сказал, что это только начало.
Он посадил Саммер верхом на себя и начал сильно разминать пальцами ее напряженные от бега ягодицы. Расслабляясь, она неудержимо дрожала, и ее гениталии прикасались к его члену при каждом нажатии пальцев. Его глаза блестели, а желание было очевидным.
Почему он так ведет себя? Почему не дает себе расслабиться, не может перестать сдерживаться?
– Но ты нравишься мне таким, какой есть, – возразила она.
Он скептически промычал что-то. Может, его нужно подбодрить? В Саммер расцвело восхищение от возможности дать ему то, в чем он нуждается.
Она резко заскользила вперед, взяв его глубоко в свое ловкое, радушное тело. У него вырвался хриплый звук. Она затрепетала от ощущения правильности, и все встало на свои места.
– Я люблю… это, – пробормотала она.
Она почувствовала, как при словах «я люблю» он напрягся, и поспешила добавить «это», чтобы он не успел сделать ей выговор. Как же хорошо любить это!
Казалось, так и было, потому что его тело изогнулось.
– Любишь, soleil?
Она кивнула и потерлась о него щекой.
– А это прекрасно? – прошептал он.
Выражая согласие, ее щека подвинулась по его шелковой коже, и мускулы дрогнули. Саммер испытала удовольствие и облегчение во всем теле.
– Больше чем.
Он покачивал ее бедра очень-очень нежно и медленно, взад и вперед, а вода струилась вокруг них. Люк почти сдвигал с себя Саммер, и она казалась себе опустошенной, а затем – о, так медленно! – нажимал ей на спину, пока она не начинала владеть им целиком. В какой-то момент он задержал ее и, прижимая к себе, двигая из стороны в сторону, стал смотреть, как она изгибается, извивается и стремится к тому, чего ей так хочется и чем управляет он.