Но, судя по всему, здесь делается расчет на то, что банки перестараются, станут приобретать гораздо больше «баксов», чем успеют продавать. Видимо, на закупку долларов будут прихвачены и деньги клиентов, находящиеся на депозитных счетах, включая деньги, предназначенные на выплату зарплаты. А это значит, что начнет создаваться дефицит денежной массы (рублей), необходимых всем и избыток валюты, нужный только ограниченному кругу лиц.
Мафия, — Николай Петрович даже на миг дыхание затаил, — в этот момент начинает операцию по широкомасштабной продаже долларов тем же банкам, успев «наварить» примерно по 300–400 долларов с каждой тысячи за один месяц.
А «левые» банки «по инерции» еще будут скупать массу валюты, надеясь, на дальнейший рост курса. Но предложений на покупку становится значительно меньше (мафия перестает покупать доллары, а только продает их; простые граждане погоды не делают). В результате банки «затарятся» валютой, которая уже никому не нужна по высокой цене. Продавать доллары дешевле, чем они покупались банки не смогут — убытки терпят и сами банки, и клиенты, в деньги которых те же банки залезли. Но и держать доллары «мертвым грузом», надеясь на лучшие времена, тоже нельзя — клиенты потребуют деньги, банкам грозит банкротство.
Биржи, использовавшие свои деньги на скупку долларов, просто прогорят. Может, конечно, не сразу, но неотвратимо. Не исключено, что из нескольких десятков питерских бирж выживут единицы. А банки все же будут вынуждены продавать доллары как можно быстрее, чтобы успеть вернуть как можно большую часть денег. Чтобы покрыть убытки банки вынуждены будут продавать уже свои личные (!) ценные бумаги (акции) и ценные бумаги других фирм, которыми они владели. Эти-то ценные бумаги, как, впрочем и ваучеры, явно начнет тут же скупать мафия на деньги, вырученные от купли-продажи долларов, легализуя таким образом свои капиталы…
— И что же следует из всех рассуждений? — Владимир Иванович уже определенно знал ответ, но не решался его прямо сформулировать. А ведь все было ясно как божий день: надо срочно найти, занять, украсть, наконец, как можно больше рублей и начать их прокручивать с помощью какой-нибудь коммерческой структуры. Купить доллары, вовремя продать их, затем — вложить вырученные деньги в ценные бумаги… Именно так он, Владимир Иванович Лишков, пока не очень известный чиновник, сможет стать миллионером. А может, даже, миллиардером…
Но какие бы радужные перспективы не вырисовывались, Лишков понимал, что в одиночку такую операцию не осилить. А потому делиться поученной информацией и результатами своих размышлений с кем-то необходимо. Вопрос: с кем? — Владимир Иванович мучительно перебирал в уме все возможные и невозможные варианты, пока не вспомнил о давно забытом однокласснике — о Сергуне Цареве…
* * *
Царев был уже давно для большинства знакомых не Сергуня, а Сергей Борисович. Успешно, хотя и несколько запоздало для своего возраста закончив экономический институт и даже успев некоторое время проучиться в аспирантуре, во времена расцвета кооперации он сменил непрестижное тогда кресло банковского клерка на неприметный, но весьма доходный бизнес по трудоустройству. Идея Царева была проще пареной репы: в газеты давались объявления, что некий НТЦТМ организует банк данных вакансий на работу. Всего за полтора рубля (оплатить почтовым переводом) в этот банк будут включены и ваши данные. Пишите письма по адресу а/я №…, ждите ответа. Письма, естественно, писали мешками, а что касается ответов… — кто же пойдет разбираться из-за рубля с полтиной! А письма (на всякий случай!) нанятая Царевым секретарша складывала по специальностям в арендуемой у правления ЖСК клетушке.
Лишков не знал точно, каким образом Цареву удалось дальше приумножить свой капитал, впрочем, мало ли было в те годы законно-беззаконных путей делать деньги из ничего. Некоторые «настройщики», например, кредиты под торговлю роялями получали, а состояния на компьютерах делали! Цареву тоже удалось обзавестись неким капиталом, создать страховую фирму и уже под ее именем исправно получать взносы доверчивых буратиночек, надеющихся вырастить из своих копеек миллионы «при наступлении страхового случая» вроде землетрясения в Питере или наводнения в Сахаре.
— В общем, — решил Николай Петрович, — лучше связаться с Царевым, чем потом лапу сосать.
Сергуня оказался на редкость радушным хозяином. Он внимательно выслушал одноклассника, причем, заранее согласился на затребованные Лишковым проценты, если идея подойдет. Понравилась ему и мысль об участии в тендерах (там же невозможно проиграть!). А при расставании «в качестве презента любимой женщине» и аванса за сотрудничество» даже презентовал Лишкову тысячу долларов.
Лишков, конечно, подозревал, что Сергуня не страдал филантропией, но и представить себе не мог, что весь разговор с бывшим одноклассником записывался на скрытую видеокамеру.
Не знал чиновник и того, что Царев увлекался коллекционированием, правда, довольно оригинальным — он любовно собирал компромат на всех деловых партнеров, да и вообще, на тех людей, с которыми могли возникнуть, пусть даже гипотетические, но проблемы. Или о лохах, на которых можно заработать деньги. Впрочем, какая разница, летная погода или нет? — Главное, чтобы человек хороший попался, — любил вспоминать бизнесмен древний анекдот о двух кирпичах, ползущих по крыше…
После ухода Лишкова Сергуня, удобно развалившись в новомодном офисном кресле, произнес: «Остановите запись и принесите пленку», а когда прибывший служащий выполнил указание, вручив шефу кассету, внимательно просмотрел ее на видиомагнитофоне, немного подумал и набрал телефонный номер.
— Андрей Артурович! Вы не могли бы уделить мне некоторое время для личной беседы?..
* * *
Банкир на удивление быстро согласился поучаствовать в игре с долларами, благо по некоторым признакам он уже почуял, что вот-вот нечто должно начаться: слишком быстро начали раскручиваться витки инфляции, причем, явно, подогреваемой с самых верхов.
Андрей Артурович только неопределенно хмыкал, когда кто-нибудь при нем очередной раз начинал ругать бестолковое правительство и депутатов. А уж после питерских операций с обменом долларов и скупкой акций, и алма-атинской — перегоном рублей — вообще старался помалкивать: все, что ни происходит — к лучшему. Все, что творится в стране, просчитывалось, видно, не раз-два, и работали над всеми программами далеко не сумасшедшие. Как же иначе объяснить, что на протяжении последних лет всякий раз, когда подходило время утверждать результаты расходования бюджетных средств, случались разные неприятности, после которых оставалось только почтить минутой молчания очередной путч, плановую экономику, погибшего журналиста, российскую кавказскую республику или, наконец, сам Верховный Совет? А куда же тратились бюджетные деньги, на какие партии — программы — тут сам черт ногу сломит.
Андрей Артурович, как и Алексей Нертов, порой вспоминал любимого героя Честертона — пастора Брауна:
— Где прячут лист? — В лесу.
— Где прячут камень? — На морском берегу.
— Где можно спрятать труп? — В куче других трупов…