— Раньше был, а потом… пропал. Навсегда.

Терпеть не могу петь перед незнакомыми. Да, я иногда пою, когда меня просят, но чаще всего дома или в маленькой компании. «Зачем он просил меня спеть? Неужели хотел сделать из меня посмешище?» — мучительно гадала я, склоняясь к мысли, что адвокат задумал выставить меня в неприглядном свете, и мне так захотелось досадить ему в ответ.

— А где же ваша милая спутница? Почему вы пришли без нее? — обратилась я к нему, когда все пошли танцевать, а он остался сидеть за столом. Увидев его недоумение, напомнила о недавней сцене на улице. Все оказалось намного прозаичнее, чем я ожидала.

— Я был на дне рождения своего дяди, а девушка, моя дальняя родственница, выпила немного лишнего. Меня попросили довезти ее до дому, — просто объяснил он мне.

Вот так: и не коллега по работе, и не случайная знакомая, и не тайная возлюбленная, просто родственница. А я-то настроилась на дальнейшую пикировку…

После двенадцати часов компания решила выйти во двор и повеселиться на свежем воздухе. Взяли с собой санки, так как во дворе Кириного дома была высокая ледяная горка. Когда оказались на улице, адвокат вдруг подошел ко мне и предложил проехать с горы вместе с ним. Я знала, что это не доставит мне никакой радости, но согласилась, хотя лучше бы мне этого было не делать. С горки мы съехали неудачно — перевернулись и упали. Пока скатывались по ледяной поверхности, я порвала колготки и слегка ободрала лицо. Ничего лучше не придумаешь для новогоднего праздника. Адвокат извинился передо мной, увидел мое несчастное лицо, и, когда мы вернулись в дом, чтобы загладить свою вину, пригласил меня в театр. Неожиданно для себя я дала согласие. Договорились на четвертое января.

Глава 8

В театр мы не поехали. Третьего января адвокат, раздобыв у Киры мой телефон, позвонил, попросил прощения и вежливо сказал, что не сможет поехать вместе со мной в театр, так как очень занят, он просил отложить поездку. Я не огорчилась, так как не испытывала большого желания встречаться с ним, просто мне было бы интересно открыть в этом человеке какие-нибудь необыкновенные качества.

Прошли каникулы, адвокат не звонил, а потом мне стало не до него. В школе меня ждали неприятности.

Одна из моих учениц, десятиклассница Лена Комкова, перестала посещать школу еще во второй четверти. Учителя не могли выяснить причину отсутствия. Ее родители говорили, что девочка серьезно больна. Лена была интересной девушкой. Она предпочитала макияж и одежду только темных тонов, на ней всегда было огромное количество дешевой бижутерии, себя она считала незаурядной личностью, поэтому друзей в классе у нее не было. Лена вела какую-то свою тайную жизнь, в которую никто из одноклассников не был посвящен. На меня она смотрела свысока.

— Зачем вы нам рассказываете о всяких ретроспективных композициях, метафорах и реминисценциях? — возмущалась она, высказывая мне претензии на уроках.

— А о чем бы ты хотела узнать? — спрашивала я.

— Расскажите о любовном треугольнике Маяковского и Бриков, — требовала она. — И почему мы не изучаем «Яму» Куприна?

Да, действительно, почему? Мы же читаем «Преступление и наказание» Достоевского.

После каникул Лена Комкова неожиданно появилась и оказалась недовольна теми оценками, которые учителя ей поставили за полугодие, в том числе и я.

— Ольга Юрьевна, — возмущенно обратилась она ко мне в начале урока. — Почему вы мне поставили тройку?

— А почему ты считаешь, что у тебя должна быть другая оценка? — ответила я вопросом на вопрос.

— У меня должна быть четверка! — категоричным тоном заявила Лена. — Ведь в сентябре и в начале октября у меня были в основном четверки.

— Но были также и тройки, к тому же ты отсутствовала почти два месяца, — возразила я.

— Ну и что? Я болела.

— Лена, но ведь у тебя даже нет справки по болезни, — поразилась я. — Ты не можешь внятно объяснить, где ты была.

— У меня были особые причины, — громко и четко сказала девочка. — Мне необходимо было лечь на дно.

— Я не знаю, о каком дне ты говоришь, но ты не прошла программу первого полугодия. Ты учишься в десятом классе и должна знать, что все пропуски необходимо отработать. Чтобы получить четверку, надо трудиться. Тебе хорошо известно, что просто так я оценки не ставлю.

— Вы обязаны были мне поставить оценку в соответствии с теми, которые у меня уже были! — нагло заявила ученица, глядя мне прямо в глаза. — Вы просто плохо знаете свои обязанности.

Класс в тишине внимательно слушал наш разговор, страсти накалялись. Я понимала, что Лена открыто вызывает меня на конфликт. Чтобы все это прекратить, я просто сказала:

— Знаешь, Лена, мне кажется, тебе надо успокоиться.

— Где? В коридоре, что ли? — язвительно спросила она.

— Можно и там, если не возражаешь.

— Мало того что вы незаслуженно поставили мне тройку, так еще и выгоняете за дверь, не желаете слушать правду. Хоть бы извинились за свою ошибку!

— Извиняться перед тобой я не буду, — спокойно ответила я. — Считаю, что объективно поставила тебе оценку.

— Значит, не будете? Последний раз вас спрашиваю, — грозно произнесла Комкова.

— Нет, не буду, — пожала я плечами.

— Тогда я разберусь с вами по-своему! Вы поняли? — обратилась она ко мне.

— Да, поняла, — сказала я.

— Все слышали? — Эти слова уже относились к классу.

Лена встала, вышла из кабинета и так хлопнула дверью, что посыпалась штукатурка.

— Надо же, как страшно напугала, — произнесла я, сделав вид, что ничего особенного не случилось.

В классе стояла мертвая тишина. Затем раздался чей-то голос:

— Ольга Юрьевна, она и вправду с вами разберется!

Тут закричали сразу все:

— У нее друзья знаете какие крутые! Они на самом деле могут сделать с вами что-нибудь ужасное!

— Они у нее взрослые!

— Хулиганы и бандиты!

Я долго не могла успокоить ребят.

— Я не собираюсь драться с криминальными друзьями Комковой.

Я не придала этому событию большого значения, поэтому вечером спокойно пошла домой, но… не успела отойти от школьного крыльца — рядом со мной остановилась темно-синяя машина. «Вот и все. Пришел мой смертный час. Это друзья Комковой приехали со мной разбираться», — устало подумала я. Дверь машины открылась, и я увидела… своих учеников — Володю Краснова и Аню Морозову. За рулем машины сидела Анина старшая сестра. Ребята замахали руками и закричали:

— Ольга Юрьевна, садитесь скорее! Мы решили вас возить на машине каждый день, чтобы на вас не напали друзья Комковой.

Мне пришлось сесть в машину. Пока ехали, я подумала, что, наверное, надо что-то делать с этой ситуацией. Дома я, посмеиваясь, поведала об истории с Комковой. Встревожившиеся родители стали убеждать меня, чтобы я шла к директору — с этим шутить нельзя. Я пыталась объяснить, что сумею за себя постоять, но они были неумолимы. На следующее утро перед уроками я рассказала о случившемся Нине Николаевне, та сразу же вызвала в школу родителей Комковой.