И тут чьи-то железные пальцы стиснули мою талию. Испустив дикий вопль, я попыталась развернуться и замахнуться на обидчика ножом. Но мое запястье моментально сжали все те же сильные пальцы, причинив мне сильную боль. Я уронила свое оружие.
– Тише, a ghràidh, – шепнул низкий голос мне на ухо.
Воздух словно бы застыл у меня в груди, чтобы мгновение спустя вырваться наружу болезненным спазмом. Я прижалась к Лиаму и разрыдалась. Он дрожал, сердце его билось часто-часто под рубашкой, испачканной потом и кровью, и я поспешила прильнуть к нему щекой. Он издал звук, похожий на стон, и еще крепче прижал меня к себе.
Вокруг уже звучали мужские голоса, но я различала только снующие меж деревьев темные силуэты. Судя по всему, битва закончилась и товарищи Лиама разыскивали раненых и убитых. Лиам принялся меня ощупывать.
– Ты не ранена? – шепотом спросил он.
– Я цела.
Он подхватил меня на руки и понес в лес. В зарослях папоротника он осторожно усадил меня на землю и прилег рядом. Тело его сотрясалось от нервной дрожи.
– Кейтлин, ну почему ты не осталась в хижине? Почему ты никогда не слушаешься? – глухим от усталости голосом спросил он. – Мало того, что мне приходится рисковать своей жизнью, но ты делаешь все, чтобы я думал еще и о том, в какую переделку ты попала, стоило мне отвернуться! Мне надоело бегать за тобой…
– Перестань меня ругать! – сердито отозвалась я. – Я ведь не нарочно! Катриона… Да, я знаю, мне нельзя было уходить… Это глупо с моей стороны…
Он взял меня за плечи и потряс, как грушу.
– Глупо? Это еще слабо сказано! – Лиам задохнулся от возмущения. – Это был верх неосторожности! Да ты могла… Тебя могли… Кейтлин, ну почему, почему?
Он обнял меня и страстно поцеловал. У губ его был вкус крови и соли, а от его запаха – дикой смеси соснового духа, запахов пота, пороха и страха – у меня пошла кругом голова. Я вспыхнула, словно факел, ответной страстью и пылко ответила на поцелуй.
Мы обнимались и целовались так отчаянно, словно жизнь наша могла оборваться в любой момент. Ничего не имело теперь значения, кроме жизни, бившейся у нас под пальцами, и тепла наших тел. Оба мы испытывали необходимость пережить это мгновение во всей его полноте, словно оно должно было стать последним.
– Я решил уже, что потерял тебя! – едва слышно пробормотал Лиам и положил голову мне на грудь. Его пыльные волосы липли к лицу и шее. Я взяла одну прядку, убрала ее и погладила Лиама по влажной колючей щеке.
– Я тоже, mo rùin, – выдохнула я, прижимая его к сердцу. – Я тоже!
Мужчины разбили лагерь на опушке, возле хижины. Трупы уложили на границе леса и поляны и накрыли пледами. Всего их оказалось девять. Из наших погибли Чарльз Сорли, Дугал Кэмерон и Нил Маккоул. Остальные шесть были бандиты из шайки Эуэна Кэмпбелла. Еще одного бандита взяли живым, двоим удалось ускользнуть, и они наверняка уже были очень далеко. И все же из предосторожности было решено, что лагерь всю ночь будут охранять четверо часовых.
Смерть Нила очень огорчила Лиама. Отец парня погиб в битве при Килликранки, и Лиам с тех пор опекал Нила, учил обращаться с оружием.
Катриона с отрешенным выражением лица сидела возле трупа своего брата. «Как зло шутит судьба!» – подумалось мне. Мы воспользовались ею, чтобы заманить Эуэна в наши сети, а эта девушка нашими же руками отомстила за все перенесенные по воле брата издевательства и освободилась от своего мучителя. Я успела замолвить Адаму слово за бедняжку, и участь ее уже была решена: мужчины клана Кэмерон заберут ее с собой и она станет жить в господском доме в Лохиле и служить на кухне.
Пленника, некоего Александра Гранта, от которого давно отреклись его клан и семья, трое мужчин отвели в сторону, чтобы допросить и предложить сделку: он отдает награбленное бандитами добро, и ему оставляют жизнь. Я была уверена, что им не придется долго стараться, прежде чем он «расколется» и все расскажет.
Я вся дрожала. Мое тело понемногу оправлялось после пережитого шока и возвращалось к жизни, холод все сильнее донимал меня. Лиам протянул мне фляжку с виски. Я сделала несколько глотков, чтобы немного согреть внутренности. Лиам накинул мне на плечи мою шерстяную накидку и сел рядом со мной.
Ярко горел костер, и деревья отбрасывали странные танцующие тени. О раненых побеспокоились, лошадей привязали возле хижины. Больше мужчинам пока было заняться нечем. Чтобы «прибраться» в лесу, нужно было дождаться рассвета.
– Катриона сказала, что это ты застрелила Кэмпбелла. – Лиам искоса посмотрел на меня.
– Так и есть, – ответила я и отвела глаза.
Он взял мою руку и поднес ее к губам. Прикосновение горячих губ заставило меня вздрогнуть.
– Не так-то просто научиться убивать, a ghràidh! Но это разные вещи – убивать ради удовольствия и убивать, чтобы выжить!
Прижав мою руку к щеке, он продолжал:
– Это закон природы: выживает тот, кто сильнее. Dura lex, sed lex, «суров закон, но закон». Понимаешь?
– Думаю, да, – шепотом отозвалась я.
– Не вини себя. И за смерть Нила тоже. Он погиб не по твоей вине.
– Нет, Лиам, его смерть на моей совести! – воскликнула я, глядя мужу в глаза. – Если бы я не сбежала… Если бы смирно сидела в хижине, как мне и было приказано, Нил был бы сейчас живой!
Слова застряли у меня в горле. Лиам пересадил меня к себе на колени и накрыл нас обоих своим пледом.
– Что случилось – случилось, и ничего уже не поделаешь. Так решил Господь. Кто знает, что бы было, если бы ты не убежала искать Адама? Очень может быть, Эуэн Кэмпбелл все равно бы вас нашел. И последствия могли бы быть куда более печальными!
– Не знаю… Нил был такой славный парень! И Джоан… Она наверняка опечалится! Они ведь хотели пожениться… Нил собирался в Клюн просить ее руки у папаши Макмартина…
Лиам поцеловал меня в шею, в то место, где под кожей пульсировала кровь.
– Ты сильная, Кейтлин! Я это понял сразу, в ту самую ночь, когда мы сбежали из поместья. Я понял, что ты не из тех, кто легко опускает руки. Ты из породы борцов, и именно такая женщина мне и была нужна, чтобы снова стать самим собой. Я не смогу жить, если потеряю тебя, a ghràidh. Ты должна быть сильной. Ради меня… Ради себя…
«И ради него…» – подумала я, кладя обе руки себе на живот. Боль прошла, и все же я беспокоилась о малыше. Кэмпбелл ударил меня так сильно!
Лиам взял меня за подбородок и повернул мое лицо к своему лицу. Через правую щеку протянулась глубокая царапина, но кровь уже успела засохнуть, и, если не считать ее и неглубокого пореза на бедре, он был невредим, за что я поспешила возблагодарить Господа. Взгляд Лиама проникал мне в самую душу.
– Если тебе и в будущем придется убивать ради того, чтобы выжить, убивай, не раздумывая ни секунды…