Сейт коротко кивнул, развернулся на месте и на негнущихся ногах сделал шаг к выходу из кабинета. Но уже возле двери он остановился и обернулся. Он был уверен, что в первый и последний раз оказался в кабинете генерального инспектора Отдела искусств, а потому полагал, что терять ему по большому счету нечего.

– Простите, господин генеральный инспектор, но я хотел бы знать, в чем все же состояла главная моя ошибка?

Прежде чем дать ответ, Тимур Барцис усмехнулся:

– В том, Сейт, что ты решил арестовать Марина.

Сейт ожидал чего угодно, но только не этого. Группа, в которую он входил, вела наблюдение за Мариным в течение двух недель, и все давно уже говорили о том, что пора бы его взять. Да, решив арестовать Марина, Сейт действовал без приказа. Но каждый инспектор Департамента контроля за временем, работающий в прошлом, имел право принять самостоятельное решение.

Барцис как будто угадал его мысли.

– Ты принял неверное решение, Сейт. Марин не простой контрабандист, а подлинный мастер, я бы даже сказал, виртуоз своего дела. Он никогда бы не отправился в прошлое для того, чтобы просто встать на площади с мешком контрабандного товара. А если уж он так поступил, значит, затевалось поистине нечто грандиозное. Пока мы вели Марина, у нас была возможность понять, что именно он задумал. Однако после твоей дурацкой выходки мы его потеряли. Теперь мы, скорее всего, уже никогда не узнаем, чем именно собирался заняться Марин во Франции XVII века, – генеральный инспектор Отдела искусств скорбно развел руками. – Если бы ты только мог понять, Сейт, насколько сильно это меня огорчает.

Глава 14

Двое мужчин, одетых в темно-коричневые рясы доминиканцев, не спеша прогуливались по саду. Зима была уже не за горами, и листва на деревьях приобретала все более заметный золотистый оттенок. Но дни все еще стояли теплые, а холодные осенние дожди лишь изредка окропляли землю. А поскольку сады в окрестностях Версаля пользовались заслуженной славой одного из наиболее красивых мест королевства, немало людей покинули в этот теплый осенний день свои дома для того, чтобы прогуляться по ветвящимся тропинкам под сенью деревьев, пока еще не сбросивших листву.

Но двое монахов-доминиканцев, казалось, никого вокруг себя не замечали. Они смотрели только себе под ноги, как, впрочем, и подобает истинным слугам Всевышнего. Пальцы их сноровисто, словно белка, расправляющаяся с шишкой, полной спелых семян, перебирали шарики на деревянных четках, которые они держали в руках.

– Время представляет собой одно из удивительнейших проявлений материи, – негромко говорил невысокий монах, обращаясь к своему значительно более юному спутнику. – Прикоснувшись ко времени, ты можешь только предполагать, но никогда не знаешь заранее, к чему приведут твои действия.

– Но ведь существуют законы временной спирали, – заметил молодой монах.

– Законы? – усмехнулся его невысокий спутник. – Я говорю не о законах, а о непосредственном взаимодействии связки человек – время. Этот феномен пока еще никто не сумел объяснить. Мы даже не знаем в точности, кто в этой паре на кого оказывает решающее воздействие. С одной стороны, время обладает удивительной стабильностью. Для того чтобы хотя бы немного изменить прошлое, приходится прикладывать неимоверные усилия. И в то же самое время вполне заурядный человек, случайно свернувший не на ту тропинку, способен, сам того не подозревая, в корне изменить ход мировой истории.

В этот момент монахи как раз остановились в том месте, где тропинка разделялась надвое. Молодой монах посмотрел сначала налево, а затем направо, как будто желая сделать правильный выбор, основанный не на случайности, а на точном, выверенном до последнего вздоха, расчете.

– И на какую же тропинку ты решил свернуть? – с немного лукавой улыбкой посмотрел на своего молодого спутника невысокий монах.

– Туда, – уверенно указал молодой монах налево.

– Почему именно туда? – поинтересовался второй.

– Я чувствую… Я уверен, что нам следует идти именно в этом направлении… А вы сами как считаете?

– Я полагаю, что нам следует оставаться на месте, – по-прежнему с улыбкой ответил невысокий монах. – Тем более что та, кого мы ждем, уже сама направляется в нашу сторону.

Молодой монах хотел было обернуться, чтобы посмотреть в ту же сторону, куда был устремлен взгляд его спутника, но второй монах быстро схватил его за руку.

– Нет, – негромко произнес он. – Не забывай, что нам не следует проявлять нетерпения.

Молодой монах виновато склонил голову и вновь с энтузиазмом защелкал шариками на четках.

Минуту спустя к ним подошла высокая, стройная женщина, одетая в дорогое платье из темно-синего бархата, расшитое серебряной нитью и украшенное всего одной нитью жемчуга. Но зато все жемчужины на этой нити были как на подбор, – крупные, округлой формы, с изумительным перламутровым блеском. Женщина старательно прикрывала лицо атласным лазоревым веером, так что видны были только ее маленькие, близко посаженные глаза, словно мышки, быстро бегающие по сторонам.

– Ты Марин, торговец? – обратилась женщина к невысокому монаху.

Голос у нее был низкий и чуть приглушенный. Звучал он настолько властно, что не возникало сомнений в том, что эта женщина привыкла повелевать.

– Да, госпожа, – низко склонил голову монах. – Я именно тот, кто вам нужен.

– Ты принес? – спросила женщина.

– Да, госпожа, – еще ниже склонился пред ней Марин.

– Давай! – протянув руку, женщина нетерпеливо дернула кончиками тонких пальцев.

– Простите меня, госпожа, но я хотел бы вначале удостовериться в том, что вы тоже принесли мне то, что обещали.

– Ты наглец, Марин! – возмущенно воскликнула женщина.

– Да, госпожа, – покорно согласился с таким определением переодетый монахом контрабандист.

Женщина быстро выдернула из-за широкого пояса платья небольшой кожаный кошель и нервно кинула его Марину.

Марин не спеша раскрыл кошель, чтобы заглянуть в него. Затем он так же неторопливо достал из сумки, висевшей у него на плече, объемистый сверток, упакованный в белый льняной платок.

– Здесь все, о чем вы просили, – сказал он, протягивая сверток женщине.

Та быстро схватила сверток, взмахнув широким подолом платья, развернулась на месте и убежала прочь, не сказав даже слова.

– Женщина способна на все ради набора хорошей косметики, – глядя ей вслед, глубокомысленно изрек Марин.

– Позвольте вас спросить, – обратился к Марину его спутник. – Что передала вам эта женщина?

Марин протянул юноше кошель, полученный от незнакомки.

– Рубиновые подвески? – удивленно и немного разочарованно произнес тот, заглянув в кошелек. – Для чего они вам?