– Нет-нет, об этом не может быть и речи, у меня кот! – Надежда представила радость Бейсика при виде аквариума и как он будет запускать туда лапу, а потом оставлять на паркете мокрые следы.
– Кот? – Девушка неподдельно обрадовалась. – Тогда вас может заинтересовать клуб «Котофей»! Они собираются раз в неделю, приглашают специалистов, а также устраивают выставки…
– Спасибо, конечно, но кот у меня не очень породистый. Я уж как-нибудь сама его воспитаю.
– Ну что ж. Есть кружки макраме, фриволите…
Надежда в целом представляла себе смысл этих иностранных слов, но чтобы заняться таким делом на практике… Нет, на такое у нее, конечно, нет времени. Кроме того, в слове «фриволите» ей слышалось что-то порочное.
– Есть еще несколько языковых групп. Есть английский, немецкий, французский, финский, есть даже язык нганасанов и суахили – можете себе представить – и ходят!
– Суахили? – с интересом повторила Надежда. – В этом, несомненно, что-то есть, но вряд ли у меня найдется время для занятий суахили…
Про себя она при этом подумала, что ни за что не потащилась бы в такую даль, чтобы записаться на курсы суахили.
– Ну, еще у нас есть кружок кактусоводов… – Девушка явно поднимала в бой все свои последние резервы. – И группа любителей городской спелеологии…
– Городской спелеологии? – удивилась Надежда. – А это еще что такое?
– Да, есть такой кружок, они изучают подвалы и подземелья города. Говорят, это очень интересно. Ну, конечно, это не для вас, – девушка вежливо и выразительно потупила глазки – странная посетительница начала ее утомлять, и она позволила себе подпустить шпильку.
– Да, это действительно не для меня, – растерянно протянула Надежда, поблагодарила девушку и пошла к выходу, недоумевая на ходу: для чего же она все-таки приезжала в этот Центр культуры и отдыха?
На улице похолодало. Надежда плотнее запахнула пальто и сунула руку в карман за перчатками. В руке у нее оказался плотный листок бумаги. Надежда развернула его, это оказался буклет, и прочла:
«Ваша жизнь дала трещину? Вы устали от одиночества? Проблемы обступили вас со всех сторон? Тогда вам поможет…»
Что за чушь! Опять какие-нибудь шарлатаны! Надежда аккуратно выбросила буклет в ближайшую урну и целеустремленно направилась к станции метро «Московские ворота».
Старая женщина с лицом хищной птицы махнула рукой, и кладбищенский сторож, угодливо согнувшись, ушел, оставив ее возле могилы одну. Старуха неловко согнулась. Положила к надгробью две темно-красные розы, дотронулась пальцами до черной мраморной плиты и тяжело выпрямилась.
Потом достала из сумки платок и вытерла глаза – она не плакала, просто в последний год глаза стали слезиться на ветру.
– Вот и все, Манана, – сказала старуха, – вот и все. Мужчины теперь ничего не могут, но я за тебя отомстила. Спи, доченька. Скоро я присоединюсь к тебе, только доделаю кое-какие дела… Кое-какие дела.
– Я ничего не вижу.
– Осторожно, здесь ступенька…
– Куда мы идем?
– Сейчас увидишь.
– «А каково сказать «прощай навек» живому человеку, ведь это хуже, чем похоронить».
– Слова из твоей роли?
– Да. Сегодня на репетиции я их забыла.
– Скажи еще что-нибудь.
– Вот, например… «Вижу я, входит девушка, становится поодаль, в лице ни кровинки, глаза горят. Уставилась на жениха, вся дрожит, точно помешанная. Потом, гляжу, стала она креститься, а слезы в три ручья полились. Жалко мне ее стало, подошла я к ней, чтобы разговорить да увести поскорее. И сама-то плачу…» Здесь очень темно!
– «Здесь очень темно» – отсебятина.
– Нет, правда, я ничего не вижу… У меня в сумочке спички.
– Не надо спичек. Дай руку.
– Уже пришли?
– Дай руку!
– Вот она… Как смешно. Я правда не вижу, куда…
– Это дверь.
– Где?
– Здесь. Дай мне руку, я тебя проведу.
– Ой!
– Что?
– Споткнулась.
– Осторожней, еще немного… Видишь, это уже я.
– Пожалуйста…
– Что?
– Руку больно!
– Тише…
– Мне больно!
– Зачем так кричать?
– Ма-а-ама-а-а!
– Ти-и-ише…
В темноте прозвучал коротенький вздох, зажглась спичка, и вдруг что-то хрястнуло, как будто раскололся большой арбуз.
– Вот и все. Как там по роли? Прощай навек?.. Ну так прощай.
В день, когда Дайнека получила университетский диплом, она купила билет и вечером улетела. По прибытии в Красноярск взяла такси и в половине шестого уже была у матери.
– Вот! – Она протянула диплом.
Людмила Николаевна сонно прищурилась, потом обняла дочь.
– Поздравляю!
Дайнека спохватилась:
– Прости, что так рано.
– Ничего, – Людмила Николаевна показала на дорожную сумку. – За нами скоро приедут.
Дайнека опустилась на стул.
– Кто?…
– Такси.
– Зачем?
– Мы едем в гости к моей школьной подруге. У нее свой дом на берегу Железноборского озера. Она давно меня приглашала, но я не решалась. Что ни говори, инвалид-колясочник – обуза для непривычного человека. С тобой будет проще. Так что вещи не разбирай. Надежда заказала для нас пропуска. Железноборск – город режимный.
Людмила Николаевна подъехала к зеркалу, развязала платок, стала снимать бигуди и складывать себе на колени. Дайнека глядела на нее и думала, что мать по-прежнему живет своими желаниями и ни с кем не собирается их согласовывать. Вздохнув, она взяла сумку и отнесла к выходу, убеждая себя в том, что приехала, чтобы побыть с матерью, а где, особого значения не имеет.
Про Железноборск Дайнека знала лишь то, что он находится в шестидесяти километрах от Красноярска. С одной стороны город окружен лесистыми сопками, с другой – болотами и лугами, которые протянулись до самого Енисея. Однажды ей пришлось там побывать, но визит имел быстротечный и экстраординарный характер [1] .
Секретный город Железноборск поддерживал оборонную мощь страны и был отрезан от мира тремя рядами колючей проволоки. Выехать из него можно было свободно, а вот заехать – только по специальному разрешению.