Вслед за начальницей Дайнека поднялась по мраморной лестнице. Из нарядного кулуара с окрашенными под малахит колоннами они свернули в коридор. Потом двинулись какими-то переходами, спускались и поднимались по узким лестницам, открывали тяжелые противопожарные двери и наконец оказались за сценой, где располагалось хранилище костюмерного цеха.
Валентина Михайловна отомкнула висячий замок на двустворчатой металлической двери, вынула его из проушин и зашла внутрь.
Сунув туда нос, Дайнека ощутила волнующий запах. Позже она узнала: так пахнут грим, пыльные ткани, вощеная краска с папье-маше и старая обувь, в которой танцевала не одна пара ног. Но в тот, первый момент ей показалось, что так пахнет тайна.
Большую часть хранилища занимали двухэтажные вешала, полностью заполненные сценическими костюмами. У окна стоял письменный стол. Все остальное пространство заполнили фанерные сундуки и деревянные ящики.
Валентина Михайловна критически оглядела Дайнеку и спросила:
– Халат у тебя есть?
Девушка скинула курточку, достала халат и быстро его надела.
– Будешь разбирать сундуки с реквизитом и обувью и записывать инвентарные номера. Работы много. Не вовремя заболела Мария Егоровна, – начальница села за письменный стол. – Вот инвентаризационная ведомость. Здесь пишешь наименование, в этой графе – номер.
– А где все это взять? – поинтересовалась Дайнека.
Валентина Михайловна подняла глаза и выразительно помолчала. Потом обронила:
– Все в сундуках. – Она встала, подошла к ящику и ткнула пальцем в черную надпись. – Номер. Записываешь его в самом верху. – Со стуком откинула крышку и достала из ящика пару черных сапог. Показала подошвы. – Видишь цифры? Это инвентарный номер, вносишь в графу.
– Наименование там же искать?
– Зачем? – не поняла Валентина Михайловна.
– Чтоб записать…
Начальница устало вздохнула и, выставив перед собой сапоги, задала наводящий вопрос:
– Что это?
– Сапоги, – уверенно ответила Дайнека.
– Какого они цвета?
– Черного!
Валентина Михайловна взяла шариковую ручку и, проговаривая каждое слово, записала в инвентаризационной ведомости:
– Сапоги черные… Инвентарный номер сорок два, тире, двадцать три, сорок четыре.
– Все поняла! – Дайнека с готовностью потянулась к ящику. – С этого начинать?
– С этого, – сказала Валентина Михайловна. – По одной вещи выкладываешь и пишешь, потом все аккуратно возвращаешь на место.
Приступив к работе, Дайнека поняла, что Валентина Михайловна – жуткая аккуратистка. Все предметы и обувь лежали в ящике идеально, и у нее не было уверенности, что, записав инвентарные номера, она сможет восстановить этот идеальный порядок.
Тем не менее до конца рабочего дня ей удалось перебрать целых три ящика и не получить ни одного замечания. Немного понаблюдав за Дайнекой, Валентина Михайловна успокоилась и больше не подходила.
В половине шестого, когда до конца рабочего дня осталось тридцать минут, Дайнека открыла большой фанерный сундук. В нем хранился сценический реквизит: жареный поросенок, яблоки, груши и огромный пирог, все – из папье-маше. Еще был кокошник с фальшивыми изумрудами, покрывало из старинного гобелена, резиновый виноград и ваза с вылинявшими поролоновыми цветами.
Под картиной в бронзовой раме Дайнека заметила уголок красного кожзаменителя. Заинтересовавшись, потянула его на себя и вытащила из ящика старомодную сумку. Оглядев ее, сообщила:
– Валентина Михайловна, на ней нет инвентарного номера.
– Дай, – костюмерша взяла сумку, покрутила, потом сказала: – Пиши: сумка женская, «б» и «н».
– Что это значит?
– Без номера.
– А можно в нее заглянуть?
– Зачем тебе?
– Так…
– Ну, если так, загляни.
Дайнека расщелкнула замочек.
– Здесь деньги…
– Ну-ка, – Валентина Михайловна снова взяла сумочку и вынула десять рублей. – Надо же… Старый червонец. Ты, наверное, и не помнишь таких. А это что? – Она сунула руку в матерчатый карман и вытащила темно-красную книжечку. – Паспорт старого образца.
Дайнека придвинулась:
– Чей?
Начальница открыла паспорт и прочитала:
– Свиридова Елена Сергеевна, тысяча девятьсот шестьдесят седьмого года рождения.
Они стали разглядывать фотографию. На ней была хорошенькая блондинка с заколотыми наверх волосами. На вид – не больше семнадцати.
– Как он здесь оказался?
– Не знаю. Наверное, артистка из художественной самодеятельности положила, а потом забыла. Только что-то я не помню такой… – Валентина Михайловна порылась в сумочке, достала спичечный коробок, смятый платок и губную помаду фабрики «Рассвет».
– У меня в молодости такая была. Странно… Давай проверим прописку, – она полистала паспорт. – Улица Ленина, дом восемнадцать, квартира тридцать четыре. Наша, городская, нужно бы занести…
Дайнека вернулась к ящику, но Валентина Михайловна посмотрела на часы и сказала:
– Можешь идти домой.
Дайнека засомневалась.
– До конца рабочего дня пятнадцать минут…
– Ну и что?
– Вам надо помочь…
– Завтра поможешь, – костюмерша протянула ей паспорт. – А сейчас иди по этому адресу и отдай. Все-таки документ.
Дайнека взяла паспорт, сняла халат и вышла из костюмерной. Пройдя мимо запасника, где хранились ненужные декорации, спустилась по лестнице и направилась к служебному выходу.
Она вышла через служебную дверь, свернула налево, по диагонали пересекла площадь и оказалась у «сталинки» под номером двадцать четыре.
Восемнадцатый был в двух шагах…