«Еловая жизнь! – воскликнул я мысленно, поняв очевидное: – Да они тут мрут наверняка как мухи из-за этой своей радиации! А эта бедняга полными сиротами оставляет аж пятеро детей. Вот уж где трагедия!»
Свое собственное детство я не представлял без родителей. И всегда искренне жалел тех сверстников, у кого не было мамы или папы. Не важно по какой причине, пусть даже по разводу. Сочувствовал, понимая, что никто и ничто им не заменит материнской любви или постоянного участливого надзора, дружеской, мужской опеки со стороны отца.
Я даже не доел свой второй обед, настолько расстроился. Тогда как ничего не знающий магистр уже запрессовывал в себя итоги своей третьей ходки к раздаче. И когда женщина, так и не доев суп, стала тяжело вставать, я неожиданно для самого себя решился:
– Рошанара, сядь. Не двигайся, я буду смотреть.
Придвинулся чуть к ней, вытянул свою правую руку, положил ей на плечо и стал проводить диагностирование. Две минуты, и вывод сделан: две небольшие опухоли как раз в районе ушей. Причем прогрессирующие в резкой форме. Честно говоря, не такой уж и смертельный диагноз. Наши Трехщитные подобные опухоли удаляют на раз-два. Да и некоторые Двухщитные умудряются справляться. А уж мне и подавно было бы стыдно не помочь матери-одиночке!
Кабан пялился на меня не столько осуждающе, сколько непонимающе. Но скорей всего, не одобрял такое странное поведение. Больную я ввел в малый гипнотический транс, и она ничего не слышала, поэтому я шепнул напарнику:
– Все под контролем. Попробую вылечить эту бедняжку. Иначе ее пятеро деток останутся полными сиротами.
Тот понятливо кивнул, но доедал уже безо всякого аппетита, по инерции. И все время косил взглядом по сторонам. Было от чего нервничать: вокруг нас началось истинно броуновское движение. Наверное, человек сто подошло к нашему столику за десять минут лечения. Стояли рядом с минуту, потом озадаченно отходили в сторону. Никто ничего не спросил, не прокомментировал. Как мне показалось, измененных беспокоили только ощущения самой Рошанары.
То есть стало окончательно понятно: о ее беде здесь знали все. И я уже сам пожалел, что затеял все это в таком людном месте. Чего мне стоило пройти за ней следом и где-то вне столовой предложить помощь? Всегда «хорошая мысля приходит опосля».
Почти закончив лечение, скользнул в себя, рассматривая хранилище энергии. И до крови закусил губу: осталось всего пять процентов! А ведь было одиннадцать! Обидно? Может быть… Прискорбно? Да нисколечко! Все-таки потратить силу на такое полезное дело – никогда не жалко. Я даже заулыбался радостно, решив поупорствовать до конца в своем стремлении помочь. И перенес свою ладонь прямо на покалеченное ухо уже излеченной женщины.
Воздействовал точно так же, как запускал регенерацию тканей при самых жестоких повреждениях или при рубленых ранах. И через три минуты пышущее жаром, красное от прилива крови ушко смотрелось самым идеальным образом. Ха! Знай наших!
Я уже собрался сдвигаться правее, для воздействия на правое ухо красавицы, как опять заглянул в себя и застонал вслух. Два процента осталось! И простая арифметика подсказывала: на второе ухо не хватит. А останавливаться на полпути – нельзя.
Почему так случилось, что более простая операция высосала из меня больше энергии, раздумывать было некогда. Со стороны чуть ли не десятка наблюдателей послышались шепотки, полные восторга и удивления. Толпа-то увеличилась! И некоторые рассмотрели явное изменение внешности – женщина становилась красивой. А уж какие мне рожи страшные корчил магистр, безжалостно пиная меня под столом ногой. Кажется, именно во избежание травм от его пинков и ушел в никуда лишний, так необходимый процент.
Мы подхватили подносы, протолкались сквозь уплотняющийся ряд измененных и поспешили на выход. Даже на ленту не поставили свои объедки, только перенесли их на крайний столик и сиганули в поток покидающих столовую индивидуумов.
Там сменили несколько раз направление движения, обойдя столовую по большому кругу и стараясь опять углубиться на нижние уровни.
– Ты что с ней творил? – набросился на меня артефакторщик, когда появилась возможность спокойно поговорить.
– Лечил. У нее опухоли были в голове.
– А зачем аттракцион с изменением уха устроил? Такое в нашем мире архимагистры порой не умеют. Да и со вторым, уродливым, почему так же не поступил? Как она теперь без симметрии будет смотреться?
– Сил не хватило. Да и плевать на симметрию. Главное, что дети сиротами не останутся. Как твои племянники… – Зря я это добавил. Кабан сразу замкнулся в себе, нахмурился, и аура его пожухла от скорби. И даже мое заверение его скорбь не развеяло. – Ничего, выручим мы твоих племянников! Вот увидишь! – Чтобы его отвлечь, я решил резко сменить тему: – Но я правильно понял, у них тут некоторые аспекты жизни совершенно бесплатны? То есть у них тут частичный коммунизм грянул?
– А это чудо с чем едят? – заинтересовался магистр, до того уже слышавший от меня слово «коммунизм».
Я с удовольствием описал ему фантастический мир победившего коммунизма. Выслушав, Кабан несогласно замотал головой:
– Нет, такого не может быть вообще. Подобное общество не сможет просуществовать ощутимо долгое время. Оно захлебнется во внутренних противоречиях. Ленивые и безынициативные попросту будут бессовестно объедать честных и работящих.
– Да и пусть. В высокотехнической цивилизации перепроизводство – это неизбежная аксиома. Пять процентов населения легко прокормят и обеспечат остальных всем необходимым. И первый шаг на пути резкого повышения благосостояния общества – это бесплатное образование, исцеление и питание. Конечно, подобная столовая не для всех, лишь для тех, кто больше всего и с полной отдачей трудится на благо общества. Да и дорогих овощей мы на раздаче не отметили, шулячи и здесь – огромная роскошь. Но первые шаги сделаны, и все идет здесь к полному коммунизму
– Нет. Задавят. Как снаружи, иные королевства, так и изнутри, разные лентяи, пьяницы, прочие…
– Много ты видел тут пьяниц, кроме нас с тобой? – Мы только начали спор, как я замер, глянув в сторону дорожной магистрали: – След! И нам в ту сторону!
Только оказавшись на тротуаре, идущем вдоль магистрали, я задумался над целесообразностью нашего пешего движения. Наверняка моего друга везли на машине. Хорошо, если через пару поворотов они съедут в сторону, тогда мы легко их нагоним на улицах города. А если след ведет в иной город? А то и на противоположный край здешнего государства?
Мы пока не задумывались о простейшей вещи: есть ли здесь общественный транспорт? И коль он есть – как им пользоваться? Ха! Я даже до сих пор размеров здешнего государства не знал!
– Кабан, а насколько далеко эти Южные Ущелья тянутся и куда именно?
– Очень солидные пространства: на юг они тянутся примерно на четыре сотни километров да в ширину раскинулись на две с половиной сотни. Почитай, от нашего королевства добрую четверть отсекло этими неприступными горами да в соседнем – чуть ли не треть. Испокон веков они считались брошенными и неиспользуемыми, только уроды разные сюда шли да беглые пытались здесь спрятаться.