– А вот еще что интересно, давно хотела посмотреть… Мне рассказывали, что у них, у черных… – Бланш с усилием перевернула лежащее на боку тело мертвеца и, оттянув его штаны у пояса, заглянула внутрь. – Ух ты, не врали! Эх, поторопилась я!
Джули переборола желание глянуть туда же (ну интересно ведь, хоть и виртуальность) и нарочито грубо сказала:
– Хорош тебе, пошли дальше. Бой еще идет.
– Пойдем-пойдем, – с готовностью согласилась аристократка и спросила: – Интересно, а где старый Коста? Я бы с удовольствием посмотрела на то, как выглядит его печень, да и обещала я ему это.
В коридорах поместья шла резня, и Джули в какой-то момент даже позавидовала маленькой и шустрой Бланш с ее кинжалом – в одном переходе показатель жизни Джули чуть ли не ополовинился, поскольку места для маневра почти не было, и она еле отбилась от какого-то шустрого малого с маленьким топориком.
– Вон спальня Косты! – завопила Бланш, забрызганная кровью, и показала на ореховую дверь с вычурной резьбой. – Может, и старик там!
Увы, но там было пусто. Да это и не удивительно – владелец плантации с остатками своих людей обнаружился в просторном зале, приспособленном то ли для приемов, то ли еще для чего. Сам Коста, несколько его слуг, среди которых Джули с удивлением заметила Тиффани, и последний из офицеров в синих мундирах с презрением и ненавистью смотрели на десяток женщин, забрызганных кровью.
– Если бы я только мог предположить, что такое возможно, – печально сказал Коста. – Я был слишком мягок с вами, слишком добр.
– Бросьте оружие и сдайтесь – посоветовал невольницам офицер. – Тогда вы умрете легко и быстро. Если же нет – живые позавидуют мертвым.
– Этот хлыщ опасен, – негромко сказала Труди ван дер Лейте. Осуждена за организацию и руководство преступной шайкой, приговорена к четвертованию, но это наказание было заменено на бессрочную каторгу. – Он уже прикончил четырех наших.
– Семерых, – офицер лихо махнул клинком. – И это не предел.
– Он мой. – Джули вышла вперед. – Все равно у вас только ножи, а у меня рапира.
– Женщина с рапирой! – Офицер расхохотался, но его смех внезапно сменился стоном.
Он, как в замедленной съемке, повернулся спиной к бунтовщицам, и те с удивлением увидели торчащий в ней кинжал, вогнанный по самую рукоять.
– Лихо, – отметила Бланш, радостно улыбаясь.
– Предательница! – завопил Коста с негодованием, нависая над Тиффани, которая с невероятной ловкостью шмыгнула в сторону, воспользовавшись изумлением остальных.
– Режь! – рявкнула Труди.
Собственно, это был уже не бой, это была бойня. Ошалевшие от крови и отсутствия сопротивления бывшие каторжницы перебили всех, забыв о милосердии и сочувствии. Впрочем, получись так, что они попали бы в руки тех, кто был мертв, им тоже было бы глупо рассчитывать на снисхождение.
– Ну, как я? – с гордостью спросила у Джули Тиффани. – Лихо?
– Не то слово! – признала правоту товарки девушка. – А где Бланш?
– Кто? – не поняла воровка.
Бланш все-таки добралась до Косты. Причем невесть как и когда, но она даже успела привязать его руки к камину, установленному в этой зале, и теперь сидела на нем верхом, ласково улыбаясь.
Плантатор с ужасом смотрел на хрупкую девушку, залитую кровью уже с ног до головы, которая поигрывала кинжалом и детским голоском рассказывала ему дальнейшую программу их общения.
– А потом я вырежу твою печень, как тогда, в спальне, и обещала, – нежно пропела Бланш. – А ты, дурачок, мне тогда не поверил.
– Убей меня, – пробормотал Коста. – Убей, нечисть болотная, убей!
– Фу, – поморщилась Бланш. – А вроде культурный человек! Не забывай, я аристократка в шестнадцатом поколении, со мной так нельзя.
Кинжал скользнул по мышцам живота, потекла кровь.
– Не скажу, что потеряла много от того, что ты меня изнасиловал, – ворковала Бланш, подрезая плантатору кожу. – Да и что мне было терять, меня мой братец еще в тринадцать лет… Впрочем, неважно. Но сама моральная сторона дела, то, что ты на меня покусился…
– А-а-а! – истошно завопил Коста. – Слезь с меня, ведьма!
Бланш склонила головку к плечу и с доброй улыбкой, жутковато смотрящейся на ее детском еще личике, покрытом подсыхающей кровью, глядела на завывающего старика.
– Заканчивай. – Джули подошла к аристократке и содрогнулась, когда та повернула к ней лицо. – Время. Арабелла нас ждать не будет.
– Не-а. – Бланш шаловливо показала ей язык. – Я еще немного тут побеседую с доном Иезекилем, у нас остались невыполненные взаимные договоренности.
– Да и шут с ней, – зашептала в ухо Джули Тиффани. – У нее же явно не все дома. Пошли отсюда, подруга, от греха.
– Убейте меня, леди, – взмолился Коста, глядя на Джули. – Заклинаю вас. А если вы отгоните эту безумную фурию и дадите мне шанс выжить, я открою вам, где мой тайник с золотом.
– Даже не думай мне помешать, – почти пропела де Форсез, делая еще один разрез на теле плантатора. – Мы же подруги?
Вам предложено принять задание «Смерть – как спасение».
Условие – убейте плантатора Иезекиля Косту и тем самым спасите его от страданий.
Награды:
1000 опыта;
500 золотых или 200 пиастров (на выбор);
пояс Иезекиля Косты.
Дополнительно. Также вы можете спасти плантатора от смерти, предоставив ему шанс скрыться в ночи. В этом случае ваша награда составит:
2000 опыта;
4000 золотых;
300 пиастров;
два предмета вашего класса (уровень не ниже «редкого»);
– 3 единицы репутации с Арабеллой Блейд.
Внимание!
Не исключено, что если вы примете решение оставить плантатора Косту в живых, вам придется драться со своей сподвижницей.
Принять?
– Помоги, – стонал плантатор, извиваясь под хрупким тельцем аристократки, с наслаждением полосующей его кинжалом. – Ради всех богов!
– Бланш, ты все-таки не затягивай, – сбросила Джули предложение о задании. – Мы уйдем в джунгли, ты можешь нас потом не найти, а мне бы этого не хотелось. Ты, конечно, не в себе, но я к тебе привязалась.
Ну да, она чокнутая. А кто тут нормальный? Зато крови не страшится, да и всего остального тоже.
– Не волнуйся, милая, я недолго, – проворковала де Форсез и сдвинулась в район колен Иезекиля. – Ну, папочка, теперь мы поглядим – что же у нас в штанишках? Ничего не изменилось?
«Это слишком», – решила Джули и вышла из залы, прикрыв дверь. Правда, истошный вопль плантатора все равно достиг ее ушей, притом что ушла она далеко.