Кроме Доры.
– Ты теперь вегетарианка? – цензорским тоном поинтересовалась она.
– Нет, – весело ответила Харпер. – Я просто не люблю красное мясо.
– Свинина – белое мясо, – поправила ее Дора.
Харпер посмотрела сестре в глаза и улыбнулась.
– Значит, мясо, – пояснила Харпер.
От кукурузных клецок Харпер тоже отказалась.
– Кукурузные клецки ты тоже больше не любишь? – спросила явно раздраженная Дора. – В них нет мяса.
Карсон одарила Дору взглядом, говорящим, что пора прекратить травить Харпер по поводу еды, но Дора ее проигнорировала. Карсон вспомнила, какой тихой и забитой была Харпер в детстве. Из-за этого и маленького размера она получила прозвище «маленькая мышка». Дора никогда не могла командовать Карсон так, как Харпер. На самом деле, заступаться за Харпер было старой привычкой, которая вернулась к Карсон довольно быстро.
– Они мне не нравятся, – многозначительно ответила Харпер. – Просто я не ем жареное. Как и белое.
– Что это значит? – спросила Дора. – Ты не ешь еду белого цвета?
– Белую муку, белые макароны, белый рис и так далее, – пожала плечами Харпер. – Коричневое гораздо полезнее.
– Я тебя умоляю. Люсиль гнула спину, чтобы приготовить ужин, – с раздражением ответила Дора. – Ты могла хотя бы попробовать.
– Дора, она не твой ребенок. Она может сама решать, что ей есть, – встряла Карсон.
Бледные щеки Харпер порозовели. Она с улыбкой повернулась к Люсиль.
– Ну раз так, я непременно попробую эти изумительные кукурузные клецки, Люсиль, – она взяла вилкой одну клецку и положила себе на тарелку, а потом навалила себе большую порцию капусты. – Пахнет божественно. У тебя самая вкусная капуста, Люсиль.
Люсиль раздулась от гордости – ее самолюбие было успокоено.
– Я сделаю утром цельнозерновые вафли, – предложила она. Потом, вздохнув, добавила: – Я тебя откормлю. Ты такая худая, что тени не видно.
– Лично я собираюсь съесть абсолютно все, – заявила Дора, вооружившись вилкой.
– Не сомневаюсь, – пробормотала Карсон и поймала предостерегающий взгляд от Маммы.
– Количество съеденной еды не является ее оценкой, – сказала Мамма и взяла вилку. – Харпер, насколько я помню, всегда была малоежкой. А у тебя, Дора, всегда был здоровый аппетит.
Дора покраснела и уставилась на свою заваленную едой тарелку.
Беседа обратилась в еще худшее русло, когда Дора начала жаловаться на то, как изменился остров, как она скучает по его спокойным денькам и как северяне – особенно манхэттенцы – снова уничтожают юг, на этот раз с помощью долларов и распущенных нравов.
«Развод или не развод, но с Доры следовало бы сбить спесь», – подумала Карсон. Надо отдать должное Харпер – у нее были свои методы. Харпер игнорировала замечания Доры, сосредоточенно нарезая креветки и окру на еще более мелкие кусочки, что раздражало Дору сильнее любого ответа.
Как только они доели банановый пудинг, Мамма встала и объявила, что она устала и идет отдыхать. Потом она попросила девочек помыть посуду, потому что Люсиль целый день трудилась за плитой.
Дора сразу отправилась проведать Ната, пообещав вернуться. Харпер и Карсон пошли на кухню, где были обескуражены горой грязной посуды, кастрюль и сковородок.
– Добро пожаловать домой! – воскликнула Карсон и взяла со столешницы полотенце.
Харпер широко улыбнулась и сняла со стены фартук.
– Не помню, когда в последний раз надевала такое, – со смехом сказала она, надевая через голову светло-зеленый фартук с оборками вдоль лямок и подола. Ее руки неумело теребили завязки за спиной. – Наверное, мне было лет десять. И похоже, это был тот же самый фартук.
Карсон засмеялась, встала позади нее и крепко завязала фартук. Ее сестра всегда была миниатюрной, и похоже, не сильно выросла с тех пор, как ей исполнилось десять.
– Кажется, твоя талия действительно не больше сорока пяти сантиметров.
– Моя и Скарлетт О’Хары, – усмехнулась Харпер, направляясь к раковине.
Карсон закатала рукава и включила радио. Зазвучала музыка кантри.
– Я смотрю, Люсиль по-прежнему любит кантри, – сказала Карсон. – Помнишь, мы все время слушали ее любимое радио?
– Или бейсбольные матчи. С тех пор как я побывала здесь в последний раз, я редко слушала кантри.
– Я тоже, – ответила Карсон. Она быстро глянула на Харпер. – Я и забыла, как ее люблю.
– Я тоже!
Пока они мыли и вытирали гору посуды, они пританцовывали и пели куплеты о потерянной и найденной любви, сожалениях и надеждах, красных волках и сексуальных черных платьях. Со временем между куплетами они начали рассказывать друг другу о своей жизни. Лед, появившийся за обедом, начал таять.
Когда последняя кастрюля была вымыта и убрана, Харпер бросила фартук на стол, повернулась к Карсон и предложила:
– Мне нужно выпить. Пойдем?
Карсон захотелось ее расцеловать. Они поспешили в ванную Карсон, чтобы освежить макияж и расчесать волосы. Карсон наслаждалась новизной сестринских связей – они болтали о туфлях и своих любимых дизайнерах, блаженно избегая более серьезных тем. Тирады Доры объединили их, пусть и, увы, против нее.
– Что с ней такое? – Глаза Харпер предостерегающе загорелись. – Боже, мне тяжело это признавать – и не вздумай ей говорить, – но было неприятно, когда за обедом Дора говорила эти вещи про «северян» и нью-йоркцев. Она деликатна, как самосвал!
– Заполненный мусором, – добавила Карсон. – Надеюсь, ты не принимаешь ее слова близко к сердцу? Я никогда. Она бывает такой заносчивой…
Харпер тихо рассмеялась.
– Она всегда была настолько старше меня. Кажется, когда я была маленькой, я ее даже боялась. Но больше не боюсь! – отважно заявила она.
– Сейчас ей приходится нелегко. От нее ушел Кэл. Они разводятся.
– Я не знала, – немного помолчав, ответила Харпер.
– Сама только услышала.
– Это многое объясняет. И все же она не должна вымещать это на мне.
Карсон пренебрежительно махнула рукой.
– Давай не будем об этом думать. А то я начинаю всерьез расстраиваться. А сегодня твой первый вечер.
Она взяла с полки духи и побрызгала себе шею.
– Это аромат Маммы! – воскликнула Харпер, понюхав воздух. От удивления ее голубые глаза стали еще больше. – Как… Откуда он у тебя? Где ты нашла?
– Мамма дала мне бутылку, чтобы попробовать, почувствовать, подходит ли мне запах, – Карсон набрызгала немного себе на запястье. – Как думаешь? – Она вытянула руку, чтобы Харпер могла понюхать.
Харпер понюхала, потом подняла взгляд и многозначительно улыбнулась.