Между толпами простолюдинов расположилась группа, которая резко отличалась одеждой от местных бедняков. На большом камне в центре площадки ради такого случая, покрытом шкурами, сидел полный мужчина с вислыми усами. Плащ и камзол, украшенные коронами, свидетельствовали – этот человек пребывает на королевской службе. За спиной должностного лица топтались солдаты, почетная свита чиновника. Этим было скучно.
В руках толстяка шуршали ветхие порыжевшие от древности пергаменты. Чиновник перебирал документы и морщился. Перед ним несколько пожилых горцев – в белом и сером, должно быть, старосты – орали друг на дружку и размахивали руками. Вот уж кому не было скучно! Эти исполняли свой долг самозабвенно и азартно. Королевский чиновник, должно быть, отчаялся заставить их смолкнуть и только морщился, перебирая документы.
Когда на площади объявилась Инига, серые овчины расступились, почтительно кланяясь:
– Госпожа! Госпожа!
Владычица Серой Чайки явилась как нельзя более кстати, да еще в сопровождении приличной свиты. Должно быть, сам Павший надоумил ее приехать сюда и вступиться за вассалов. Девушка оглянулась – Джегед подъехал и склонился к ней.
– Здесь какая-то тяжба, – шепнула Инига, – я не могу проехать, не разобравшись. Честь обязывает! Тот толстяк – королевский судья из Пеновы.
– Хорошо, задержимся, – кивнул маг, – около суток у нас наверняка есть в запасе. Давай выясним, в чем дело.
Мрачный судья, завидев госпожу из Серой Чайки, опечалился еще сильней – теперь придется разбирать дело с нею, а госпожа древнего рода – не грязные горцы! Требуется иной подход. Чиновник медленно сполз с камня и поклонился, как того требовал высокий сан Иниги. Та кивнула в ответ.
– Что тут у вас? Говорите скорее, я спешу.
– На все воля Павшего, госпожа моя, на все воля Павшего!.. – Чиновник перебрал пергаменты, этот жест исполнил машинально, по привычке – должно быть, исходящие от печатей эманации наполняли его уверенностью и добавляли усердия. – Волею Его свершилось то, что случилось...
Судья поведал следующее: из-за бури, невесть с чего разразившейся накануне и продолжавшейся двое суток, обрушился утес. В горах такое случается частенько... однако в этот раз обвал засыпал русло ручья, обозначавшего границу владений Серой Чайки. Теперь злополучный поток отыскал дорогу восточней, и к землям Иниги добавился солидный кусок плодородной долины. Если бы речь шла о каменистой пустоши, никто бы и слова не сказал – воля Павшего, и весь сказ. Но земля, которая годится под пашню, в горах стоит дорого. Чиновник явился с группой крестьян из ближайшей деревни, чтобы расчистить старое русло и вернуть землю короне, местные воспротивились. Встали на защиту воли Павшего, так они твердят. Небось, поверни ручей так, чтобы их земля оказалась по ту сторону, вели бы себя не так! Тем не менее конфликт имеет место, и его следует разрешить.
– Мне плевать на эту долину, – шепнула Инига Джегеду, – но отдавать то, что пожаловал Павший – грех. Да и дедушка не одобрил бы.
Вся ее жизнь прошла подле Сигварда, его идеалы стали идеалами Иниги. Поступиться хотя бы клочком земли – позор! Престиж владетелей Серой Чайки требовал проявить упрямство. Джегед немного подумал и кивнул. Затем обернулся к судье:
– Мы можем разрешить дело поединком. Пусть Павший подтвердит свою волю.
Из группы солдат выдвинулся воин с флегматичным выражением на квадратном лице. Должно быть, чемпион королевского судьи, в чьи обязанности входит участие в судебных поединках. Судья оглянулся, поймал взгляд бойца, тот кивнул.
– Это можно, – согласился чиновник. – Но я не могу ждать, пока из Серой Чайки явится господин Сигвард... Есть ли в вашей свите, госпожа, воин, имеющий право вступиться за...
– Имеется, – перебила Инига. – Мой жених, Джегед из башни Скарлока. Дед умер вчера, но с его благословения я согласилась обручиться с этим человеком. Устраивает вас? Впрочем, мне все равно, устраивает или нет. Я тороплюсь! Готов ваш человек сразиться с Джегедом? Или вы признаете мои права на спорную землю?
Горцы в серых овчинах радостно заорали. Госпожа говорила громко и четко, звонким голоском. Вассалам все нравилось – и голос, и смысл сказанного.
* * *
Джегед спешился, Годвин снял с Разбойника вьюки – большую часть поклажи как раз и составляли громоздкие боевые доспехи чародея. Инига с лошади наблюдала, как снаряжается к бою жених. Она улыбалась, привычно убирая со лба прядь. Ветерок подхватывал волосы девушки и бросал в глаза, Инига снова и снова проводила тонкой ладонью по лицу, не сводя взгляда с колдуна...
По сочленениям лат с треском пробегали искорки, Джегед сопел, вертелся в стальной скорлупе, тщательно подгоняя ремни и пряжки. Местные держались на почтительном расстоянии, им тоже хотелось понаблюдать, каков будущий сеньор в деле. Больше всех суетился Мороган. Парнишка вертелся вокруг, заглядывал воинам в глаза и молчал так старательно, что на него невозможно было не обратить внимания.
– Гляди в оба, парень, – первым на пантомиму Морогана отреагировал общительный Годвин. – Сейчас ты увидишь поединок чародеев.
– Это судебный поединок? Божий суд?
– Вроде того... Павший подтвердит свою волю. Мы полагаем, что, изменив русло ручья, Он изъявил милость Серой Чайке, прирезал землицы. Но пути Его неисповедимы, происшествие с ручьем могло оказаться побочным, так сказать, эффектом. Королевские чиновники нуждаются в подтверждении, и они его получат!
– Годвин, не отвлекайся! – не выдержал Джегед. – Не забудь, мы спешим. А ты, дружок, мог бы пойти полюбоваться, как снаряжается мой противник.
– В империи тоже бывают судебные поединки, если задета честь, – сообщил Мороган, ничуть не смущаясь тем, что его гонят. – А земельные споры решаются по закону.
– В империи не имеют представления о чести, – бросила сверху Инига. – До ручья – моя земля!
Наконец Джегед водрузил на себя шлем, украшенный пышным плюмажем, и стал на голову выше, чем прежде. Взгромоздившись в седло, он объявил: «Я готов!» – и похлопал рукоять палицы, привешенной к седлу.
Королевский сержант тоже успел вооружиться, он выглядел далеко не так впечатляюще, как Джегед. Противники съехались к камню в центре площади, где поджидал судья. Крестьяне в серых овчинах принесли колья и веревки, чтобы огородить место битвы. Толпа попятилась, зрители уже спешили занять лучшие места на изгородях. Начиналось действо, о котором будут долго вспоминать и, разумеется, много врать.
Закованные в латы всадники остановились перед судейским, тот откашлялся и нудным голосом завел:
– Итак, объявляю вас участниками суда. Помните, вы – орудие Павшего, глашатаи воли Его, оставайтесь достойными сей чести. Блюдите правила. Лошадей не разить, удары наносить выше пояса, магия дозволена, боевое оружие дозволено...
– И все такое прочее! – прервал чиновника Годвин. – Не в обиду вашей милости, мой друг участвовал в трех десятках подобных поединков, а то и в четырех. Он не хуже вас знает правила. Позвольте начинать? Торопимся мы, ваша милость.