Джегед буркнул: «Это я ловко подметил...» – задумался... наконец изрек:
– Я думаю, для каждого такого молодца цепочка делается с собственным «замком». Конечно, это правильный подход! Иначе мы после того, как первый бритоголовый парень удавился на наших глазах, явились бы к желтым... ты кричишь: «Абенетмор!», и тут же – гора трупов! Разумеется, у каждого свое волшебное слово.
– Сколько ухищрений, – заметил Годвин, – придумали наши маги! Мороган, а как в империи с этим делом? Как добиться подобной преданности, чтобы человек умер, но не выдал тайну?
– Существуют клятвы, которых истинно благородный человек не преступит! – важно ответил мальчик.
– Фанатики встречаются везде, – бросил Джегед, – но в империи им трудней. Нет возможности умереть, произнеся слово.
– А почему вы расспрашиваете меня об империи, как и что устроено? И все подколоть норовите? – обиделся Мороган.
– Ну как же, вы ведь с нами воевать собираетесь, – ухмыльнулся Годвин, – вот мы и хотим побольше узнать об империи. Понимать противника – половина победы.
– Мой кузен не собирается воевать, – подала голос Инига. Ей тоже не понравился оборот, который приняла беседа. – Мороган, возвращайся в Серую Чайку, я буду рада. И Джегед тоже.
– Спасибо, сестрица, – юноша церемонно склонился в седле, – но я не хочу тебя обременять... и не хочу стать причиной ссоры. Джегеду я не по душе.
– Честно говоря, ты мне не мешаешь, – ответил колдун, – особенно если молчишь. Научись держать рот на замке – и добро пожаловать.
– И ты зря за него вступаешься, – заметил Годвин, – забыла, какую проповедь он мне читал? Парень убежден, что его святой долг – освободить нас из-под власти Павшего! Ему дай волю, он собственной башкой проломит земную твердь, чтобы бог суетной гордыни смог наконец спуститься в преисподнюю.
– Он никогда не видел Павшего, – неожиданно серьезным голосом заявил Джегед. – Мороган, когда ты жил в Уртахе, не ходил в мавзолей?
– Нет, это было бы слишком...
– Слишком – что?
– Не знаю, как сказать, – признался парнишка. – Я и так попал под власть Павшего, поддался соблазну.
– Ну так теперь-то ты осознал, что почем! Стало быть, войдешь в гробницу, вооруженный смирением и мудростью. Или боишься?
– Да ничего я не боюсь...
– Вот и славно, – подвел итог Джегед, – когда приедем в Уртаху, первым делом отведу тебя в мавзолей. Чему бы тебе не мешало поучиться у Павшего – так это умению молчать.
* * *
В пути всадники снова разделились на пары – впереди Джегед с Инигой, позади – Годвин и Мороган. Заключал кавалькаду, как обычно, Разбойник, груженный доспехами колдуна. Дорога тянулась между распаханных полей, кое-где на склонах холмов двигались фигурки крестьян. В этом краю сев окончился. Зато дороги делались все оживленней по мере продвижения на север.
Река Уртаха текла в этом краю по причудливо изогнутому руслу, путникам уже дважды приходилось пересекать поток по мосту. Всякий раз с проезжих брали пошлину – совсем немного, зато мосты содержатся в порядке, настил ровный, доски не прогнившие. Дороги, сходящиеся к столице, неизменно в хорошем состоянии, за этим следят. Да и совсем несложно ремонтировать мосты, когда в твоем распоряжении магия, а в этом краю эманации Павшего уже достаточно ощутимы.
А по дорогам сходились в Уртаху паломники, здесь их было уже довольно много, так что сборы и пошлины давали вполне серьезные суммы. Совсем не то, что на окраине, где за состоянием и безопасностью дорог не следят вовсе – зато и наемным бойцам работа находится.
Когда в очередной раз пары всадников отдалились, Мороган подогнал лошадку, чтобы оказаться поближе к спутнику, и вполголоса спросил:
– Что это с Джегедом?
– А что с ним? – осторожно уточнил Годвин.
– Набросился на тебя, а меня совсем не ругает, хотя я с письмом сплоховал. Странно!
– Это, малый, любовь, – важно пояснил Годвин. – Джегед давно не мальчик, а вот, гляди-ка, волнуется, когда Инига рядом... а с письмом ты ничего такого страшного не сделал.
– Да?
– Видишь ли, если бы ты не влез, то Джегед точно так же вскрыл бы письмо и оказался бы он виноват, а не ты. Кто ж мог подумать, что так выйдет? Вот он и рад, что ты подставился, а он, выходит, не опростоволосился! А вот как он за меня переживает – это, скажу прямо, не нравится. Ну, совсем не по душе.
– А он за тебя переживает?
– Видишь ли, – теперь и Годвин понизил голос, – Джегед знает, что я на племянницу глаз положил. Его брат был не очень силен, но все-таки достойный глава семьи – репутация, опыт и все прочее. А племянничек пока в силу не вошел. Вот Джегеду и хочется, чтобы в башне Скарлока появился мужчина, который родню в обиду не даст. Так что мне теперь нужно стать образцовым кавалером. Пиво не пить из кувшина стоя, не рассказывать сомнительных побасенок, за служанками не волочиться, да и всякое другое. Ну, ты же понимаешь? Опять же, когда собирались лысого в порту пощупать, Джегед уж так добивался, чтобы я остался с лошадьми!
– А это как связано с настоящим кавалером?
– Настоящий кавалер должен быть живым и не поврежденным. Это ваш брат, колдун, хоть и покалеченный, может оказаться опасным. А я хорош, пока цел, пока руки-ноги на месте. Вот он и надумал меня поберечь. Джегед сразу понял, что лысый – очень силен, вот и хотел, чтоб я в стороне остался. А ты думал что?
– А я думал... другое.
– Ну, что делать, – Годвин тяжело вздохнул, – не выгляжу я господином древнего рода.
– А тебе нравится его племянница? Она похожа на Джегеда?
– Совсем не похожа. – Воин снова вздохнул, на его лице возникла глупая улыбка. – Она славная.
Джегед придержал коня и, когда беседующая пара поравнялась с ним, бросил Годвину:
– Что бы ты ни вбил себе в голову, я не позволю обижать Оллу, понял?
– Джегед, остынь, кто же ее обидит? Наоборот!..
– Очень хорошо, – буркнул маг, – впереди поворот, недалеко от тракта деревня. Заедем туда поужинать – и дальше без остановок в Уртаху.
– Ладно! – кивнул Годвин.
А Мороган тут же встрял с вопросом:
– А зачем в сторону съезжать?
Джегед хмыкнул, покачал головой и пришпорил вороного, чтобы догнать Инигу.
– На дороге людно, сам погляди, – терпеливо пояснил Годвин. – Видишь, здесь уже паломники собираются на большой тракт, сходятся и с запада, и с востока. Уртаха-то рядом! В любой деревне благочестивых олухов в такой час полным-полно, и постоялые дворы забиты, и в харчевнях все лавки заняты. А мы свернем, отъедем в сторону.
– А там не то же самое?
– Нет, это только тракт шумный, а чуть в сторонку – и тихо.