Этот кто-то вышел на охоту за сэром Морганом через две недели после святой Исабель, и у сэра Моргана было большое искушение покончить махом и с опасностью, и с последними глупыми надеждами Марины избавиться от того единственного, благодаря кому она все еще была жива.
Но уверенности в том, что покончит он, а не покончат с ним, не было. Даже близко.
Если верить испанцу, пошедшему кормить акул неподалеку от Санта — Крус, дон Альварес де Толедо-и-Бомонт вышел на охоту на совершенно несерьезной бригантине. Быстрой, маневренной, но слишком маленькой и легкой, без толковых пушек. Правда, испанец был свято уверен, что дон Альварес за него отомстит, а сэр Генри будет гореть в аду. Стоило ли верить спесивому индюку? Нет конечно. Но своему чутью сэр Генри верил всегда. И селки тоже верил. А селки уже дважды рассказывали о горящих кораблях — оба раза это были пираты, англичане и турки.
Конечно, сэр Генри Морган мог и дальше охотиться у берегов Европы и Африки, дразнить испанского индюка и набивать сундуки золотом. Его команда, как и команда «Ульфдалира», именно этого и хотела — трусливых купцов, легких денег и славы, славы! Шутка ли, семь кораблей за какую-то пару месяцев!
Капитан Торвальд, пожалуй, был единственным кроме Неда, кто понимал: такая удача не может быть вечной и уже начинает походить на сыр в мышеловке. Хоть Торвальд и был готов встретиться с доном Альваресом в честном бою хоть прямо сейчас, и насчет мышеловки у него были свои соображения, относящиеся скорее к испанскому флоту и гневу королевы Изабеллы, но в одном они сошлись: пора передохнуть и насладиться плодами трудов неправедных. Тем более что Торвальду удалось добыть для Кассандры саженцы роз и груш, да и сезон штормов на носу.
Так и получилось, что в самом начале осени, на первых пассатах, «Роза Кардиффа» и «Ульфдалир» вернулись на Тортугу и остались в гавани на полтора месяца, пережидать осенние ураганы.
Само собой, эти полтора месяца были наполнены делами под завязку. Надо было выгодно продать добычу, возобновить добрые отношения с губернатором, позаботиться о мелком ремонте, новых парусах и пушках, закупить провиант, обновить гардероб… словом, вздохнуть было некогда. Настолько некогда, что сэр Морган за полтора месяца так и не выбрал времени зайти в гости к Кассандре. Он ограничился запиской, переданной через Торвальда, и сундуком подарков. Да и сам Торвальд тоже вполне мог считаться подарком: он пропадал у Кассандры днями и ночами, настелил ей новую крышу и уже пристраивал к дому еще одну комнату. Для будущих маленьких Харальдсончиков.
Пожалуй, им можно было позавидовать.
Но завидовать Моргану было совершенно некогда!
Вот и сегодня он собирался сразу после завтрака отправиться с Недом в порт и потолковать с пришедшим вчера французом насчет содержимого его трюмов. Если француз не врал про удачную охоту, у него вполне могут оказаться шкуры селки.
Именно о своей страшной занятости Морган и сообщил Торвальду, когда тот подсел к его любимому столу в таверне Джона Серебряной Ноги, заглотил самую большую сосиску и спросил, не собирается ли друг сегодня почтить их с Кассандрой дом своим присутствием.
— Ваш? — переспросил Морган, едва не подавившись. — С каких это пор?
Торвальд сделал важное лицо, погладил заплетенную в целых три косы бороду, смахнул пылинку с новехонького, шитого золотом камзола и веско заявил:
— С сегодняшнего. Кассандра согласилась стать моей женой. Ну, где поздравления?
Проглотив застрявшую в горле сосиску, Морган хлопнул его по плечу:
— Поздравляю! От всей души!
— И?..
Морган вздохнул. Отказаться от приглашения в такой день — кровно обидеть друга и почти побратима.
Нельзя. Но и встречаться с Кассандрой — тоже. Она не поймет, что так лучше. И, чего доброго, явится в «Девять с половиной сосисок» ради беседы с подругой. А подруги-то и нет, вся вышла. Если рассудить здраво, совет Кассандры очень даже помог. Нет больше никакого проклятия, а есть капитан Генри Морган, вполне довольный тем, что он Генри Морган. Нежной девице не место на пиратском корабле, а другого места нет и не предвидится.
Да и если б оно было — не сможет она уже стать примерной хозяйкой дома, послушной женой и заботливой матерью. Слишком привыкла к свободе и власти. Останься она дома, в Торвайне, унаследуй герцогство, тогда бы ей не помешали и юбки. Герцогиня — это почти что королева, только владения поменьше.
Вспомнив Торвайн, а вместе с ним мать и ее крик о колдовстве, Генри Морган нахмурился.
Матушка сорвала ему такое дельце! Каперский патент от королевы Испании — это вам не берлога на Тортуге. С каперским патентом он мог бы купить себе поместье в Испании или в колониях, получить дворянство и стать пусть не герцогом, но хоть бы губернатором какого-нибудь острова! Чем он хуже Ле Вассера?
Кракены б глодали эту матушку!
И кракены б глодали этого счастливого бородатого варвара. Придется идти, радоваться за новобрачных.
Торвальд сцапал из его тарелки последнюю сосиску, махнул Софи, одной из подавальщиц:
— Сидра мне! — и подмигнул Моргану. — Сходим в порт, а потом к Кассандре. Пока она сама не явилась в «Сосиски» со всей своей бандой.
«Вот уже и угрозы пошли, — подумал Морган, допивая свой сидр. — Пора бояться».
С французом потолковали, нашли две шкуры селки и договорились, что их доставят прямо к Джону в таверну. Больше поводов тянуть не было, разве что внезапно разразится еще один ураган. Но на этот раз море и ветер не собирались спасать сэра Генри Моргана — видимо, не считали Кассандру такой уж опасностью.
Впрочем, она и не была опасностью. Просто не слишком приятно, когда в твои личные дела вмешивается ведьма, и неважно, какие у нее намерения. Путь в ад мостится ежедневно и от чистого сердца.
В доме за забором из надежд и благодарности творились суета и безумие. Как и следовало ожидать, в этой суете и безумии участвовали команды обоих судов — предатели и негодяи, ни один не проболтался своему капитану о свадьбе! Даже Нед!..
Хотя почему «даже»? Наверняка именно Нед и велел всем помалкивать, потому что точно знал: дай сэру Моргану фору в сутки, и у него непременно найдется чрезвычайно уважительный повод не прийти.
Предатели. Все. Никому нельзя верить!
Сэра Генри Моргана приветствовали дружным ором, топотом и грохотом. В этой какофонии особенно хорошо звучал визг подсвинка, сбежавшего из — под ножа и теперь удирающего галсами между пиратских ног. Этот поросенок, каким-то чудом углядев открытую калитку, кинулся к вожделенной свободе — и был пойман женихом за уши. Очень полезным в хозяйстве, добычливым и вообще самым лучшим на свете женихом. Прям хоть завидуй ведьме и думай, а каким женихом мог бы быть дон Альварес де Толедо-и-Бомонт?
Дурацкая мысль. Жених для капитана — нонсенс. А второй донны Хосефы из дона Альвареса бы точно не вышло. Так что не судьба, благородный дон. Не судьба нам встретиться!