– Я понял, – отозвался Книжник. – Ну, Герцог утверждает, что им удается скрывать от других группировок свой «проект» с «детьми будущего».
– Чушь, – отрезал Зигфрид. – Как можно что-то скрыть там, где идет постоянная грызня за ресурсы и просто за выживание? Ты сам в это веришь?
Семинарист пожал плечами. После еды по телу разливалась приятная сытость и не хотелось пускаться в долгие споры. Но воина, похоже, что-то беспокоило. И не прислушаться к нему было нельзя: у веста острое чутье на близкую угрозу.
– Так в чем наша проблема?
– Проблема в том, что нас ищут. Точнее, не нас, а эту радиоактивную хреновину – я ее в «чистилище» оставил.
– Надо было ее просто отдать этим бандюгам, – буркнул Книжник. – Толку от нее – кроме дополнительной дозы облучения?
– Вот так прямо и отдать? – Зигфрид презрительно скривился. – Разве ты не понимаешь, что это – наш единственный козырь в игре, правил которой мы не знаем?
– Возможно, – не стал спорить Книжник. – И что ты предлагаешь?
– Выяснить, что это за вещица и для чего предназначена. И уж потом думать – отдать ее, продать, обменять на какие-то услуги. Или использовать самим.
– Я согласен с Зигфридом, – сказал Тридцать Третий. – Как вы знаете, я неплохо разбираюсь в технике, но понятия не имею, зачем эта штука нужна людям, не собирающимся устраивать ядерный взрыв.
– А кто сказал, что они не собираются это сделать? – поинтересовался Зигфрид.
На это возразить было нечего. Да это и не было главным вопросом, вставшим перед друзьями. Что делать дальше – вот главный вопрос.
– Я тут поговорил с местными, – сказал Зигфрид. – Странное дело: они считают, что уйти из города за пределы Кенигсберга нельзя. Мол, там одни лишь Выжженные земли.
– При этом время от времени кто-то сюда приходит, – добавил Тридцать Третий. – Оттого здесь так людно.
– Я уже слышал такое, – кивнул Книжник. – От старика в таверне. Но мало ли что они здесь говорят? Это ведь не значит, что отсюда действительно нельзя выбраться?
– Может, и нельзя, – странным голосом сказал Зигфрид. – Что, если весь этот город – и правда как будто в одном гигантском Поле Смерти? Помнишь, как было у Бункера?
Книжник помнил. Он до сих пор не был уверен – было происшедшее с ними реальностью или коллективной галлюцинацией. Но то, Поля Смерти способны менять реальность, само пространство и время, – это известно давно. Вообще, каждое Поле Смерти – оно индивидуально, и убивает по-своему. Одно – с беспощадной быстротой. Другое – медленно, мучительно, словно смакуя страдания жертвы. И потому нельзя исключать, что здесь – та же история. Если, конечно, все это не местный фольклор.
– В любом случае, мы не узнаем, пока не проверим, – упрямо сказал Книжник. – Нужно искать выход – и мы его найдем.
Легко сказать – найдем выход. Сутки он просто провалялся в койке – вырубившись и забывшись тяжелым, как бетонная плита, сном.
Снились черные волны и ржавые железные корабли – почему-то пустые и мертвые, как «Летучие голландцы» постъядерной эры. Сам он болтался по волнам на утлой дырявой лодке, едва успевая вычерпывать воду простреленной немецкой каской с «рожками», бессильно пытаясь понять, откуда взялась в его руках эта атрибутика Первой Мировой войны? Он все черпал и черпал – но вода выливалась из пулевых отверстий и все его усилия были тщетными. Казалось, этот Сизифов труд будет длиться вечность. Но вот откуда-то из-за горизонта, заслоняя небо, стала надвигаться гигантская тень.
Это был корабль – настолько громадный и страшный, что кровь стыла в жилах. И оружие его было страшное, не похожее ни на что, – вздымающиеся к небесам ветвящиеся огненные плети, которые тяжело и грузно обрушивались в воду, поднимая новые волны и столбы брызг. Вот уже повержены мертвые корабли – «плети» перерубали их пополам, как пустые картонки, и, вспыхивая синим мертвым огнем, они уходили в пучину.
Но он знал: этот корабль пришел не за мертвыми кораблями. Он пришел по его душу. И, задыхаясь от натуги, он греб этой бесполезной каской – а лодка лишь крутилась на месте, не в силах сдвинуться с места. Страшный корабль все надвигался, нависая над ним железной горой, и от него уже веяло ледяным холодом могилы. Впереди него, вздымаясь бурунами, шла гигантская волна, а следом ее вспарывал черный, изъеденный солью и временем форштевень. Еще несколько секунду – и маленькую лодку с испуганным пассажиром раздавит, смешав с волнами.
Не выдержав, Книжник закрыл лицо руками и закричал.
Но крик потонул в скрежете металла, хрусте костей. Его крутило и ломало, затаскивало в пучину, и он молил Бога, чтобы все поскорее кончилось. Но проклятая тряска все не заканчивалась. Парень замахал руками, пытаясь выплыть с убийственной глубины.
Новый удар вернул его к реальности.
– Ты чего? – донеслось до него сквозь толщу воды. – Это же я!
Книжник узнал голос Герцога и только потом ощутил, что задыхается, – он до сих пор удерживал дыхание, чтобы не захлебнуться в воображаемой воде. На деле же он слабо барахтался на ледяном полу своей белой «карантинной» камеры. Детей отсюда давно забрали угрюмые воспитатели из «истинно взрослых», так что в комнате оставались двое: он и нервно тормошащий его Герцог.
– Хватит руками махать! – прорычал тот. – Вставай уже!
– Что такое… – задыхаясь, пробормотал семинарист. – Что стряслось?
– Беда! Пророчица…
– Что – Пророчица?!
Его как будто ударило током. В мозгу прояснилось, тело само приняло вертикальное положение. Он таращился на Герцога, на котором буквально лица не было. Как не было и вопросов: случилось действительно что-то серьезное.
Через несколько минут он уже сидел за большим, потемневшим от времени столом. Помимо Зигфрида, Тридцать Третьего и Герцога под сводами опустевшего вдруг собора присутствовало трое «истинно взрослых» и Барон собственной персоной. Последний, со своим открытым светлым взглядом и не сползающей полуулыбкой, смотрелся чужеродно среди озабоченного вида мрачных мужиков. Впрочем, держался он более чем уверенно и даже властно. То, с каким вниманием прислушивались к нему «истинно взрослые», свидетельствовало: авторитет у него отнюдь не «дутый».
Никого из амберов видно не было – они заняли оборону.
– Сколько их? – быстро спросил Барон.
– Три основные группы – четко перекрывая наши основные пути, – отвечал один из «взрослых» – сухощавый, преждевременно поседевший, мрачный. – С десяток бойцов прямо напротив главных ворот.
Книжник уже знал этого человека: это был Конрад, один из тех, кому было позволено выходить за пределы внутренней карантинной зоны. Он-то вместе с напарником и встречал Книжника из большого мира в костюме химзащиты.
– Что за группировка – уже установили? – деловитым тоном продолжал Барон.
– Банды Семи Ворот, – каким-то дребезжащим голосом ответил Конрад. – И такое ощущение, что все, в полном составе.