Дюны скрывали мрачные тайны прошлого. Они прошли мимо огромного кладбища боевой техники – наполовину занесенной вездесущими песком и костями. То, что ржавые корпуса танков и боевых роботов не погрузились в песок окончательно, как бы намекало: под ними не один слой такого же мертвого металла. Страшно представить, что здесь происходило во времена Последней Войны. Очевидно, Коса была лакомым куском для врага, облюбовавшего его для плацдарма. Но и защитники города понимали: потеряв Косу, они потеряют все. И вцепились в нее мертвой хваткой – в прямом и переносном смысле слова.
Впрочем, в итоге потеряли все. Ибо в Последней Войне не было победителей. Эти пески стали огромной братской могилой, в которой врагов примирила сама смерть.
Неудивительно, что это жуткое место облюбовали бесчеловечные уродцы, обладающие поистине демонической силой. Им и вправду не требовалось ни инструментов, ни оружия, ни крепостных стен. Можно было даже решить, что Хозяева – и вправду новая, высшая раса, призванная заменить погибающее человечество.
Но Книжнику отчаянно не хотелось этого. Просто потому, что обладатели неведомой силы были ему омерзительны. Не обликом, нет. А именно тем, что в действительности вовсе не ушли вперед по пути развития. Более того, в качестве наследия человечества, похоже, впитали самые отвратительные качества людей, которых так презирали.
Так или иначе, пленники были в полной власти Хозяев. От последних можно было ждать любой низости. Но мучить их не стали. Кормить и поить, впрочем, тоже. Их просто бросили в кубическую яму с песчаными стенками, пяти метров в поперечнике, на краях которой расположились двое скучающих Чахликов. Надо думать, такую охрану Тощий считал вполне достаточной.
Зигфрид не замедлил проверить её на прочность. Едва ослабла хватка сковывающей силы, как он бросился на стену и попытался взобраться по ней, цепляясь за торчащие из песка корни. Все та же сила швырнула его обратно, и вест болезненно растянулся на песке.
Ничего не оставалось как смириться. По крайней мере, на время, чтобы перевести дух и обдумать свое положение. Благо здесь, в яме, было теплее, чем на открытом пространстве. Можно было подумать, что местные силой мысли умели не только перемещать и поджигать предметы, но и поддерживать нужный им микроклимат. А может, и не только «микро»: ведь не ясно, чьих рук дело тот удивительный лед, да и черный снег – тоже.
Какое-то время они сидели молча, переводя дух и пытаясь понять, что происходит. Одна Пророчица выглядела на удивление спокойной. Сидя в сторонке, поджав ноги, она расчесывала длинные волосы и выглядела так, словно ничего не происходит. Книжник с подозрением поглядывал в ее сторону и прогонял навязчивые мысли о том, что необычная девушка знает гораздо больше, чем говорит.
– Я не понимаю, зачем нас посадили вместе, – ворчал Зигфрид, потирая ушибы. – Разве они не понимают, что так наши шансы на побег возрастают? Или они настолько презирают нас, что даже не опасаются?
– А кто тебе сказал, что они не хотят, чтобы мы попытались сбежать? – тихо сказал Книжник.
– Что-то тебя не пойму…
– Они же сами сказали: мы для них – просто подопытные. И сейчас ничего не изменилось. Они наблюдают за нами.
– Ты так думаешь?
– Уверен. Они ждут, как мы поступим.
– И слушают наши разговоры? – предположил Зигфрид.
– Может, и слушают, – Книжник задумался. – Я читал где-то, что в прошлом, еще до Последней Войны, в моде были так называемые «реалити-шоу».
– Это еще что такое?
– Это когда зрители наблюдают за жизнью других. То ли в театре, то ли по телевизору. Смотрят, как люди общаются, едят, спят…
– Что за ерунда… – произнес Герцог. – Для чего это нужно?
– Не знаю, – Книжник пожал плечами. – Но зрителям почему-то нравилось.
– Что здесь может нравиться? Смотреть, как другой жрет или спит? Это же отвратительно.
– Может, это тоже было что-то, вроде эксперимента. Зрители любили, когда те, за кем они наблюдали, устраивали ссоры и склоки. Как эти чахлые Хозяева, что наблюдают за городом, разжигают в нем ненависть людей друг к другу, устраивают стычки или наоборот – примиряют, когда все заходит слишком далеко.
Герцог помолчал немного и сказал:
– Знаете, а мне иногда и вправду казалось, что за нами кто-то наблюдает.
– Обыкновенная паранойя, – тихо, из своего угла, сказал старик. – Мания преследования.
Книжник посмотрел на него. Бывший семинарист как-то сник и выглядел еще более старым и дряхлым. Просто удивительно, как он до сих пор жив.
– Ты нам солгал, – тихо сказал Книжник. – Ты скрыл, что ты и есть Алхимик.
– Так никто не спрашивал, кто я есть на самом деле, – усмехнулся старик.
– Ты же знал, что мы направляемся к тебе.
– Так ведь и я направлялся к себе. Стало быть, нам было по пути.
Алхимик подмигнул Книжнику, и парень застыл с открытым ртом.
Негромко засмеялся Зигфрид. Не смог сдержать улыбки Тридцать Третий. Прыснул Герцог. Не выдержал и прыснул сам Книжник. И вскоре уже все от души хохотали, словно на представлении скоморохов, а не на дне этой мрачной ямы. Чахлики-охранники равнодушно взирали на это со своей высоты.
Отсмеявшись, семинарист вытер с глаз слезы, сказал:
– Шут с тобой, старик. Выходит, зря мы тащили тебе эту штуку.
– Какую штуку? – отозвался Алхимик.
– Радиоактивную. Тяжелый такой металлический цилиндр. Говорят, тебе везли. Нет?
Улыбка сползла с лица Алхимика. Он медленно поднялся. Все смотрели на него с удивлением и тревогой. Старик побледнел, его стало мелко трясти, и Книжник с опаской подумал: как бы Алхимика удар не хватил.
– Где он?! – хрипло проговорил Алхимик.
– В буере остался, – сказал Зигфрид. – Сгорел небось.
Старик грязно выругался. Нервно заходил по неровному дну ямы. Книжник понаблюдал за ним, спросил:
– Так зачем тебе нужна эта штука? Это ядерная бомба?
– Да. Восстановленная в Поле Смерти. Без этого ядерный боезапас не сработает – за двести лет боевой плутоний теряет свои свойства. Я вступил в сделку с Вольными – чтобы они отыскали и распотрошили для меня боеголовку, отдал им все накопленное золото. И вот…
– Что ты хотел взорвать? – неприязненно спросил Герцог. Все-таки не заладилось у него со стариком с самого начала. И теперь прежние подозрения возвращались.
– Ничего я взрывать не собирался, – бросил старик. – Зачем мне это надо?
– Так что тогда? – настаивал Книжник. – Какой-то эксперимент?
Алхимик пристально посмотрел на него. Сказал отрывисто:
– Я хотел вернуться домой.
– Куда? – не понял семинарист.