Та часть моего сознания, что еще способна была соображать, понимала, насколько он прав. Я была на волосок от того, чтобы совершить ту же ошибку, что и Лиам! Я лежала не шевелясь, уставившись на покрытый трещинами потолок, который все кружился, кружился…
– Колин!
Тошнота подкатила к горлу с новой силой. Я почувствовала его руку на своем бедре, потом на животе. Он с ругательством одернул сорочку, прикрывая мою наготу.
– Колин! Меня сейчас вырвет…
Он соскочил с кровати и в следующую секунду уже подставил мне миску, в которую и излилось содержимое моего протестующего желудка.
– О моя голова! – простонала я, падая на подушку.
– Боль пройдет. Не надо было позволять тебе столько пить.
Он промокнул мне лоб и шею мокрым полотенцем и заставил выпить немного воды. Я лежала, зажмурившись, потому что стоило открыть глаза, как снова начиналось головокружение. Но даже так я чувствовала, что он смотрит на меня.
– Кейтлин, я уезжаю из Шотландии, – вдруг сказал он.
– Что?
Я открыла один глаз. Колин серьезно смотрел на меня. И по-прежнему был очень красив. Суровый образ жизни, который он для себя выбрал, не оставил особых отметин у него на лице. Если, конечно, не считать шрама на подбородке – воспоминания о пьяной драке с людьми из Кеппоха.
– Почему? Куда ты собрался?
– Поеду в Америку. Не знаю точно… Наверное, в Канаду. В Вирджинию, на Каролинские острова… Туда, куда увезет первый попавшийся корабль. Я не могу больше здесь оставаться, понимаешь?
Я кивнула. На самом же деле в моей голове все перемешалось. Губы его прижались к моим губам.
– Я люблю вас обоих, Лиама и тебя. Но мне слишком больно видеть вас вместе, – признался Колин едва слышно, потом неохотно отодвинулся и отвернулся. – Я поеду с вами в Инвернесс, ради Франсес. А потом сяду на корабль.
– Но ведь из-за этого восстания никто не возьмет тебя на борт… Каждый корабль в порту наверняка обыскивают!
Ощущая, что вкус желчи во рту всё усиливается, я поморщилась.
– Я найду способ. Может, украду у кого-нибудь документы…
– Но к чему тебе уезжать из Шотландии? Зачем ехать так далеко?
Он устало пожал плечами.
– Дела в стране идут неважно, и меня здесь ничего не держит. В Америке – масса возможностей. Говорят, там можно легко сделать состояние на торговле мехами.
– А еще говорят, что там полно дикарей, которые срезают у чужаков кожу с черепа и оставляют ее себе, как военный трофей!
Он иронично усмехнулся.
– Ну, с ними-то мы точно поладим!
– Колин, это все из-за меня! Я исковеркала тебе жизнь…
– Кейтлин, не говори глупостей! Ты тут ни при чем. Я один в ответе за свои несчастья.
– Это все из-за меня! Все из-за меня! Будь проклят тот день, когда я встретилась с Лиамом и с тобой!
– Перестань, Кейтлин! Не говори так.
Я сглотнула. В горле у меня пересохло и болело. Живот так и не сказал своего последнего слова. Колин потерянно смотрел на меня. Он убрал мокрую прядь, прилипшую к моей щеке.
– Тебе надо поспать. Я посижу здесь немного, чтобы точно знать, что с тобой все в порядке.
Я какое-то время смотрела на него, не зная, что сказать. А может, нам просто было нечего сказать друг другу? Колин до сих пор любил меня и от этого страдал. Он заглушал свою боль виски и постоянными рискованными авантюрами. И ничего не помогало… Может, и вправду лучше, если он уедет навсегда? Я посмотрела на него печально и удрученно и кивнула.
Холмы, окрашенные во все оттенки изумрудного и синего, струились, поблескивая, под ласковыми прикосновениями теплого бриза, который я ощущала и на своем лице. Наш пес Шамрок с веселым лаем прыгал вокруг моего маленького Ранальда. Смех сына эхом прокатывался по долине, солнце играло в его волосах, обрамлявших порозовевшее от удовольствия детское личико.
– Не ходи за холм, Ран!
Я положила кусок свежего козьего сыра на добрый ломоть хлеба.
– Ладно, мам!
Я улыбнулась. В своем тартане сын был похож на красно-зелено-синий вихрь. Я на мгновение закрыла глаза и вдохнула сладкий аромат вереска. Солнце пригревало так приятно…
Я открыла глаза.
– Ран?
Но куда он подевался?
– Ран?
Я попыталась встать, но ноги мои словно в тисках зажало.
– Ран! – закричала я в панике.
Мальчик не отвечал, и лай Шамрока тоже затих.
– Господи…
У меня так и не получилось встать – ноги придавил невидимый груз. Я попыталась высвободиться. Мне было очень жарко, на теле выступили крупные капли пота. Где мой сын? Я потеряла своего сына!
– Ранальд!
Что-то шевельнулось на постели, освобождая мои ноги. Задыхаясь, вцепившись занемевшими пальцами в мокрую сорочку, я пыталась хоть что-то рассмотреть в темноте.
Свеча потухла. Значит, это был всего лишь сон…
– Колин?
Мое тело под прилипшей сорочкой вдруг обдало холодом. Я вздрогнула. Он подошел.
– Это я.
У меня в душе все перевернулось. Звучный голос Лиама поразил меня в самое сердце, а тело охватила дрожь, с которой я не могла совладать. Меня снова затошнило. Свесившись с кровати и из последних сил сдерживая рвоту, я на ощупь попыталась найти миску. Лиам усадил меня и поставил миску мне на колени. Мой желудок наконец успокоился, боль прекратилась.
– Уже лучше? – спросил он довольно-таки сухо.
Я не видела его в темноте, но знала, что он рядом.
– Думаю, да.
Он забрал миску и поставил под кровать.
Как давно он здесь? Был ли Колин в комнате, когда он пришел?
Что он видел?
– Лиам?
В комнате едко пахло рвотой, и от этого у меня спазмом сводило живот. Представляя, как ужасно я выгляжу, я надеялась, что Лиам не станет зажигать свечу. Знать, что он рядом, было радостно, но видеть его наверняка оказалось бы больно… Кровать заскрипела, и большая ладонь коснулась моего лба, потом щек. Я вздрогнула и инстинктивно отшатнулась. Лиам убрал руку.
– Все будет хорошо, a ghràidh, – не слишком уверенно произнес он.
У меня перед глазами замелькали картинки: Лиам и Маргарет голые в нашей постели, они целуются, обнимаются… Я попыталась их прогнать. Лиам присел на кровать, но так, что между нами осталась дистанция. Несколько десятков сантиметров, которые мне казались пропастью. Дыхание у него было спокойное, но я знала, что он просто себя сдерживает.
– Пить…