– Не волнуйся, – успокаиваю ее я.
Ниель достает из пакета мобильник. Вид у нее донельзя озадаченный.
– Рей его называет суперсекретным наркодилерским телефоном. Она помешана на гангстерских фильмах, – поясняю я.
Ниель смеется:
– Но почему вы, интересно, решили подарить мне телефон?
– Ну… на случай, если мы тебе вдруг понадобимся. Хотим, чтобы ты в любой момент могла с нами связаться. – Надеюсь, ей не взбредет в голову отдать мне мобильник обратно.
Она вертит аппарат в руке:
– Там есть ваши номера?
– Да, – киваю я. – И пара карточек, чтобы разговоры оплатить. Там уже сколько-то минут оплачено, но немного.
Ниель берет карточки:
– Не обижайся, Кэл. Это очень хороший подарок, но я не собираюсь им пользоваться. Видишь ли, я вообще не любительница слать эсэмэски и электронные письма, терпеть не могу торчать в социальных сетях или на форумах.
Я усмехаюсь:
– Ладно, буду иметь это в виду. Но ты все-таки оставь мобильник у себя, просто на всякий случай… Вдруг что-нибудь срочное. Договорились?
Ниель кивает и опускает голову.
И тут глаза у нее вдруг вспыхивают от внезапного оживления.
– Ой, обожаю эту песню! – Она кладет пакет и банку со взбитыми сливками на прикроватный столик, включает радио погромче и встает во весь рост на кровати. – Потанцуй со мной, Кэл.
– Я не умею, – говорю я, скрещиваю руки на груди и мотаю головой.
– Но прыгать-то ты умеешь. – Она начинает подпрыгивать так, что кровать подо мной трясется. – Кэл, давай вместе! – Ниель подтягивает повыше подол платья, открывая босые ноги, и прыгает еще выше.
– Ну ладно, – сдаюсь я и становлюсь вместе с ней на кровать. Начинаю скакать вверх-вниз, хотя и далеко не так энергично, как она.
Ниель взлетает в воздух и кружится, только юбка развевается. Ритм музыки ускоряется, тогда она приподнимает платье и быстро-быстро бежит на месте. Под конец песни я уже так хохочу, что живот болит от смеха.
Мы падаем навзничь на кровать и пытаемся перевести дух.
Ниель довольно вздыхает.
– Спасибо тебе за сегодняшний день, Кэл, – говорит она, не отрывая взгляда от потолка.
– Ну, кажется, платье уже провело лучший день в своей жизни.
Я поворачиваюсь, чтобы взглянуть на Ниель, и вижу на ее лице заразительную улыбку. Я больше не могу представить ее никем другим – только самой собой, той, что лежит сейчас рядом. В ней столько жизни. Не могу вообразить, что же заставило ее так круто все изменить. Но для меня она всегда будет Ниель. И уже не важно, что случилось с Николь. Пусть лучше эта девушка будет тут… со мной.
Я встаю, и она берет меня за руку, которую я протягиваю, чтобы поднять ее с кровати. Щеки у нее горят, к ним прилипли выбившиеся из прически локоны. Я провожу большим пальцем по щеке Ниель, убирая пряди. Она выжидающе смотрит на меня, и глаза у нее такие голубые, что невозможно отвести взгляд. И тут она вдруг нервно разглаживает руками подол платья. В эту секунду передо мной оказывается та девочка, которую я знал когда-то давно, в детстве, и у меня перехватывает дыхание.
– Я тебя сейчас поцелую, – совсем тихо говорит Ниель.
Пульс у меня учащается, когда она становится на цыпочки и прижимается губами к моим губам. Они у нее теплые, мягкие, на них вкус шоколада. От одного этого легкого касания все тело у меня пылает, как в огне. Я тихонько обнимаю Ниель за талию. Весь мир для меня в эту секунду замирает – она у меня в объятиях, ее губы прижаты к моим. Но вскоре, слишком быстро, она выскальзывает из моих рук – глаза еще закрыты, на губах играет блаженная улыбка.
Даже такой краткий, этот поцелуй становится для меня всем. Когда длинные ресницы Ниель наконец размыкаются, я все еще не могу пошевелиться.
– Это был идеальный первый поцелуй, – говорит она и медленно выдыхает. Отступает на шаг назад. – Слушай, Кэл, тебе, наверное, пора ехать, пока машину совсем не занесло?
– Да, – отвечаю я, в глубине души мечтая о том, чтобы лавина завалила выход и я остался с ней здесь, в этом номере.
Я накидываю куртку, Ниель провожает меня до двери и открывает ее передо мной.
– Ну что… в общем… еще увидимся, – говорю я, и от волнения у меня сводит живот, когда я гляжу в ее глаза и пытаюсь прочитать в них, о чем она думает.
Но Ниель держится так, будто между нами ничего не произошло.
– Да. Я буду неподалеку, – отвечает она, ничего не обещая, как всегда.
Когда она уже готова закрыть дверь, я поспешно окликаю ее:
– Ниель…
Она открывает дверь пошире:
– Да?
Я нервно засовываю руки в карманы куртки.
– Ты можешь кое-что для меня сделать – в качестве свадебного подарка?
– Что именно? – спрашивает она, вопросительно поднимая брови.
– Пожалуйста, пообещай мне больше не исчезать.
Секунду Ниель смотрит на меня с приоткрытым ртом, словно не знает, как реагировать. Затем коротко кивает и тихо говорит:
– Обещаю, Кэл, что не исчезну.
Я облегченно вздыхаю. Но перед тем как дверь за мной закрывается, я слышу, как она вполголоса добавляет:
– Пока не исчезну.
Шестой класс, январь
– Я так рада, Райчел, что ты пришла поужинать с нами, – говорит мама из кухни, пока мы накрываем на стол в столовой.
Райчел раскладывает столовое серебро. Расставляя тарелки, я заодно передвигаю ножи и вилки ближе к краю стола, как полагается. Но подруге ничего не говорю. Проще самой переделать.
– Спасибо, миссис Бентли, – отвечает Райчел. – Пахнет классно.
Мама выходит и расставляет на столе подставки под горячее.
– Отец скоро придет, – говорит она мне. – У нас все должно быть готово.
– Знаю, – бормочу я и ставлю стаканы ровнехонько напротив ножей. То и дело смотрю на часы, каждую минуту ожидая услышать звук папиного автомобиля на подъездной дорожке. – Мне только салфетки осталось разложить.
Я не смотрю Райчел в глаза. Нужно было ее как-то подготовить. Ну, то есть я пыталась, но… это не так легко объяснить. Надеюсь, она хоть не ляпнет ничего такого, что может огорчить папу. Он ведь не посмотрит, что это моя подружка сказала, а не я сама: все равно будет считаться, что это моя вина.
Я достаю из ящика комода льняные салфетки и раскладываю по одной у каждой тарелки.
– Мне нужно будет следить за манерами, да? – шепчет Райчел, глядя на салфетки.
– Да, папа у меня такой, – отвечаю я. – У него особое отношение к ужину.