Елена Витальевна зачитывала выдержки из статей вслух, а Надя перебирала фотографии. На одной из них Александр был вдвоем с очень симпатичной молодой девушкой. Надпись под фото гласила: «Александр Чернов у себя дома, вдвоем с недавней выпускницей Петербургской театральной академии Анастасией Сурковой. В эксклюзивном интервью нашему корреспонденту актеры признались, что через месяц состоится их свадьба».
— Когда это было напечатано? — показала Надя вырезку Елене Витальевне.
— Эта? — соседка прекратила зачитывать дифирамбы в честь своего кумира и посмотрела на фото. — Переверните, я всегда помечаю дату, и из какого издания.
Надя перевернула листок. На узких полях шариковой ручкой было почти каллиграфически подписано: «Журнал «Лица», № 2, 2006 год».
Полгода назад! Должно быть, они уже поженились!
— А сообщения о свадьбе в ваших вырезках нет?
— Нет. Знаете, Надя, я думаю, что свадьбы не было. В нашей питерской «Панорамке» не прошляпили бы такое событие, они всегда хоть маленькую заметочку вставят: мол, свадьба такого-то актера состоялась там-то и там-то, на церемонии присутствовали… и так далее. Да вы не расстраивайтесь. Я наблюдаю за творчеством Саши несколько лет и это уже не первое сообщение, что он вот-вот женится.
— А вы не видели рядом с ним девушку, похожую на меня?
— Нет, Наденька, я бы запомнила.
— Предположительно два года назад Вера еще была с Черновым.
— Знаете, что? Послезавтра я иду на спектакль. Сашенька играет в театре на Васильевском, в бывшем ДК Козицкого. Конечно, помещение у театра не очень, зато труппа замечательная. Будут давать «Дни Турбинных». Я уже один раз смотрела этот спектакль. Постановка неоднозначная, мне кажется, они слишком сократили и упростили Булгаковскую пьесу, но роль Шервинского Сашеньке очень удалась, он там так чудно поет! Мы пойдем с вами заранее, и думаю, сумеем достать билетик. А после спектакля я покажу вам дверь, через которую самые известные актеры покидают театр. Все ждут их у служебного выхода, а они удирают через соседний проходной двор. Согласны?..
Надя кивнула. Все лучше, чем заявиться к актеру домой, рискуя нарваться на его жену или невесту, или охранника.
Почти весь следующий день Надя провела в Эрмитаже, но любуясь шедеврами живописи и скульптуры, она то и дело ловила себя на том, что мысли опять возвращаются к сестре.
Найдет ли она Веру или придется возвращаться на родину не солоно хлебавши? Возвращаться… Из центра культуры, который каждый день дарит ей новые открытия — в их Богом забытый городишко?.. А может, стоит узнать цены на жилье в Петербурге? В Москве, она по телевизору слышала, цены запредельные, ее выигрыша и на пять метров жилья не хватит. Но ведь однокомнатная квартира в Болотном тоже чего-то стоит? Правда, ее еще приватизировать надо, прежде чем продавать… Если бы хватило денег хоть на комнату в Питере, она бы предпочла жить здесь. Этот город показался Наде не только красивым, но и гостеприимным. Со сколькими людьми она здесь встретилась, и все хотели ей помочь. Даже Елена Витальевна, вначале показавшаяся неприветливой и, мягко говоря, странноватой.
В Петербурге ее жизнь пошла совсем иначе… Может, и правда, переехать сюда? Она собиралась поменять работу в Болотном, но здесь возможностей намного больше. Можно курсы какие-нибудь окончить, а можно и заочный институт. Она собственными глазами видела, что газеты пестрят объявлениями о приеме на работу… Решено: она все как следует продумает и найдет способ перебраться в Петербург. Жалко, конечно, что бабушкина и мамина могилки там останутся, но они ее простят. И если в течение двух недель она не сумеет найти свою сестру, то не исключено, что потом, когда окончательно переберется сюда, они с Верой все-таки встретятся.
На следующий вечер в начале седьмого они с Еленой Витальевной стояли возле входа в бывший ДК и спрашивали лишний билетик. До начала спектакля оставалось больше часа и люди, с трудом пробиравшиеся мимо здания театра по развороченному Среднему проспекту, смотрели на двух театралок, как на сумасшедших. Надя чувствовала себя неловко, зато Елена Витальевна явно была в своей стихии. Она рассказывала, что вот так, с рук, купила в семидесятом году билет на концерт Валерия Ободзинского.
— Вы даже представить себе не можете, как он был популярен… Куда там нынешнему Диме Билану, или даже Филиппу Киркорову! Или вот однажды я достала билет на «Гамлет» с Высоцким. Театр на Таганке к нам каждый год приезжал, но взять билеты в кассе было невозможно. А я простояла перед входом полтора часа и все-таки добыла один билет. Но самое потрясающее впечатление в моей жизни — это концерт Рафаэля. Ах, Наденька, вы, наверное, даже не знаете, кто это такой?
— Мне казалось, что это художник эпохи Возрождения… — обескураженно ответила Надя.
— Ах, молодость, молодость! Впрочем, похвально, что хотя бы это вы знаете, — пробормотала театралка. — В самом начале семидесятых был такой испанский фильм, «Пусть говорят». Да-да, малаховскую программу неспроста так назвали! Кино было жутко популярное, испанских картин мы тогда пости не видели. Содержание немудреное: юноша из провинции ищет своего старшего брата-музыканта в большом городе — заметьте, история, похожая на вашу! — ну и, попутно, он становится певцом… Конечно, там еще любовь… Я в молодости смотрела «Пусть говорят» раз десять, не меньше. В главной роли певец Рафаэль.
Пожилая дама рассказывала с таким воодушевлением, что Надя поинтересовалась из вежливости:
— А фамилия его как?
— Вообще-то Мартос Санчес, но выступал он без фамилии. Поистине волшебный голос! А какой красавчик! — закатила глаза Елена Витальевна. — Брюнет, точеный нос с горбинкой, большие карие глаза, белоснежные зубы, а улыбка… Правда, росточком не вышел, но все равно, у многих девушек моего поколения фотография Рафаэля была приколота над кроватью. И у всех одна и та же, из журнала «Калейдоскоп». Обычно «Калейдоскоп» выпускал новинки раньше, чем фирма «Мелодия» — гибкие пластинки вместо пары страничек, их потом ножницами вырезали…
— Как это — гибкие? — не поняла Надя.
— Ну, как вам объяснить? Они были из тонкого пластика, примерно, как у баночек для йогурта, голубые. Напомните мне дома, я вам покажу, у меня несколько таких пластинок сохранилось. Так, о чем это я?..
— О Рафаэле, — напомнила молодая собеседница.
— Да, Рафаэль… У него был дивный голос, сильный и при этом теплый… В том фильме он много пел.
— Это был мюзикл?
— Нет, вовсе нет! Там только он пел. Думаю, этот фильм специально для Рафаэля поставили, как для Пугачевой «Женщину, которая поет».
Надя кивнула. Она смутно помнила фильм с молодой Пугачевой, его давно не показывали по телевизору.
— Те песни стали очень популярными, особенно «Пусть говорят» и «Акварели реки». Моя пластинка была заезжена чуть не до дыр. Ах, мне кажется, я до сих пор могу спеть их по-испански! «Аквареле дель рио…» — тонким голоском пропела Елена Витальевна.