Дизель улыбнулся ей.
– Он влюблен.
Я переоделась, схватила сумочку, и мы направились к машине.
– Зачем мне ехать с тобой? Тебе нужен свидетель обезвреживания?
– Я не буду ее обезвреживать. Этот приказ был отменен.
– Почему?
– Подозреваю, что к этому имеет какое-то отношение Вульф. Если рассуждать формально, Анархия завладела его силой, и, возможно, он думает, что может каким-то образом вернуть ее себе.
– А ты можешь как-то забрать силу у Анархии и вернуть ее Вульфу?
– Такое в набор моих талантов не входит.
– Тогда зачем мы с ней встречаемся?
– Я связался с ней сегодня утром и сказал, что мы готовы обменять ее половину таблички на настоящий камень.
– У тебя же нет настоящего камня.
– Но ведь она этого не знает, – сказал Дизель.
– Когда выяснится, что ее опять обманули, она точно спалит мой дом.
– Дорогая моя, она собиралась спалить твой дом при любом раскладе.
Я почувствовала, как на моем лице сама собой появляется жалобная гримаса.
– Не нужно так переживать, – сказал Дизель. – Я не позволю ей сжечь твой дом. Где я тогда буду спать? И где буду питаться?
– В собственной квартире.
Дизель свернул с Дерби-стрит на парковку перед отелем. Стояла середина октября – сумасшедшее время в Салеме. Помимо обычных зевак, на улицах было полно всяких зомби, ведьм и вампиров, стекающихся сюда на празднование Хеллоуина. Они приезжали на специально заказанных автобусах, арендованных лимузинах и джипах и смешивались в барах и магазинах с местными жителями, некоторые из которых сами были немного не в своем уме, а также проходили маршем по улицам.
Перед отелем собралось десятка два как раз таких зомби, которые, скорее всего, ожидали экскурсионный автобус. Анархия стояла особняком, поближе к набережной, и больше напоминала зомби, чем Деирдре Ээрли. На ней был наряд, который больше подошел бы женщине-кошке, разве что маски с ушками на ней не было. Короткие черные волосы были зализаны назад, на губах – кроваво-красная помада, глаза густо подведены черной краской, которая местами размазалась. Причем трудно было сказать, размазалась она случайно или же так было задумано.
– А подходящий камень для нее у тебя есть? – спросила я.
– Лежит на консоли.
Я взглянула на камень. Он был очень похож на настоящий. Такой же небольшой, гладкий, коричневый.
– Этот камень не годится, – сказала я. – Ее прошлый неудачный вариант был похож на этот, и она размозжила его молотком. – Я порылась в сумочке в поисках кристаллов, которые подобрала в гроте. – Она не может определить, действительно ли камень наделен силой, и понятия не имеет, как он должен выглядеть. – Наконец я нашла один кристалл и протянула его Дизелю. – Я сунула это в сумочку просто так, на всякий случай, вдруг понадобится.
– Умница, предусмотрительно, – сказал Дизель. – Он мне нравится.
Мы припарковались и направились к Анархии. Но чем ближе мы подходили, тем более зловещей и пугающей она нам казалась. Было в выражении лица Ээрли что-то, говорившее, что она на грани истерики. Зрачки ее резко сузились, превратившись в крошечные черные точки, губы плотно сжаты. Но зато ногти ее были просто в идеальном состоянии.
– Я же говорила тебе, что она пошла делать маникюр, – шепнула я Дизелю.
Мы остановились в нескольких шагах от нее.
– Табличка с тобой? – спросил Дизель.
Она полезла в кожаную черную сумочку и вытащила оттуда отбитую половинку таблички.
– Она? – спросил Дизель у меня.
Я прикоснулась кончиком пальца к куску мрамора с гравировкой.
– Ответ утвердительный.
– Камень с вами? – спросила Анархия.
Дизель протянул камень на ладони, чтобы она могла видеть его.
– Откуда мне знать, что он настоящий?
– А разве он выглядит не как настоящий? – спросила я. – Такой красивый. Он обладает силой кристалла. Притронься к нему, и ты сможешь ощутить его тепло.
Она прикоснулась к камню.
– Я чувствую! Он теплый.
Теплым он был из-за того, что лежал в горячей руке Дизеля, но зачем вникать в подробности? Анархия отдала Дизелю табличку, он ей – камень.
– Теперь ты не будешь сжигать мой дом? – спросила я.
– Мне некогда думать о всяких пустяках, – сказала Анархия. – Твой дом тут совершенно ни при чем.
– Абсолютно, – подтвердила я. – Он не стоит твоего времени. Бессмысленные хлопоты.
Мы вернулись к автомобилю. Зомби как раз усаживались в трамвай.
– Какие хорошие зомби, – сказал Дизель, – организованные.
Когда Дизель высадил меня перед булочной, Хэтчета там уже не было. Клара устроила ревизию содержимого холодильника и кладовой. Гло приводила в порядок витрины в торговом зале. А мне предстояло убрать свое рабочее место. Я повязала передник и занялась делом, наслаждаясь его монотонностью и получая удовольствие от такой работы. Спасать мир очень быстро надоедает. Лучше уж я каждый день буду драить грязные сковородки. Хотя было довольно забавно видеть, в какое возбуждение пришла Анархия при виде кристалла. Мне даже почти захотелось, чтобы он был настоящим.
Звякнул колокольчик на входной двери, и через мгновение в кухне появилась Гло. Глаза у нее были квадратные.
– Он здесь! В магазине!
– Кто? – спросила Клара.
– Вульф! – выдохнула Гло. – И он хочет поговорить с Лиззи.
Я вытерла руки и вышла в магазин, на всякий случай оставив между собой и Вульфом прилавок. Я предполагала, что он по-прежнему должен быть в ослабленном состоянии, но на самом деле трудно было понять, что это должно означать в его случае, потому что Вульф не выглядел слабым. На нем была обычная, безупречно отутюженная черная одежда, и он казался таким же могущественным, как всегда.
– Выйдем, – сказал он.
Я вышла за ним на улицу и завернула за угол, где не было пешеходов.
– Я перед тобой в долгу, – сказал Вульф. – И в качестве частичного погашения этого долга возвращаю тебе камень.
Я взяла у него свою сумочку с камнем и почувствовала, как по руке потекла энергия.
– Я очень рада получить камень обратно, но ты мне ничем не обязан.
– Я обязан тебе жизнью. К сожалению, своими самоотверженными действиями ты, похоже, изменила камень. Остается только посмотреть, будут ли эти изменения полными и перманентными. В данный момент он, очевидно, потерял бо́льшую часть своих интригующих порочных качеств в плане возбуждения неудержимой похоти и приобрел нежелательную способность заставлять людей верить в истинную любовь.