— Ах вы мерзавцы! — Заорал маршал тем самым мощным голосом, которым он отдавал приказы в бою. — Скоты! Черви подвальные! Вы что же, думаете напугать меня своими цифирками! Или считаете, я не обойдусь без вас?! Врете — всем головы снесу! Нынче же…
Чиновники в темных одеждах бросились врассыпную, словно мыши на складе из-под неожиданно поднятого мешка. Они, перепуганные до полусмерти, забились во всевозможные щели и принялись, перебивая друг друга, гундосить, что они не виноваты — что такой порядок был заведен его светлостью сэром Гвино, то есть, конечно, не светлостью, а просто покойным сэром Гвино… Маршал, постепенно остывая, поскреб затылок — до него дошло, что чиновники, конечно, не при чем. Смешно даже предположить, что эти низкие твари способны на благородный порыв, на хотя бы такое — пассивное — сохранение верности покойному сеньору. Нет, конечно нет… Выходило, что в самом деле — все счета проходили через канцлера? Но ведь один человек не способен держать в голове столько сведений?
— Ладно, — буркнул он перепуганным канцеляристам, — пускай так… Но ведь не мог же Гвино один решать все? Ведь все мелкие вопросы как-то решались без него?
Нет-нет, покойный сэр Гвино все решал единолично, самое большее, на что они, простые служащие, могли решиться — это самим придумать решение вопроса и затем предложить канцлеру на утверждение… Но обязательно — предложить на утверждение… Да-да, даже грошовые счета на укроп… Они готовы поклясться чем угодно, все так и было. Да-да, пусть грозный сэр маршал не изволит сомневаться в их словах…
Маршал задумался — благодаря своей необыкновенной памяти и трудоспособности канцлер умудрился стать необходимым — и незаменимым — винтиком системы. Понятно как его злило всеобщее пренебрежение…
Тем временем королю Сантлака надоело прохаживаться и он приблизился к столу, за которым восседал Каногор, чтобы предложить покинуть это гнусное местечко.
— Ну, ты понял, Метриен? — Обернулся маршал к нему (эти двое уже стали приятелями и перешли на «ты»). — Этот крошечный мешочек дерьма, Гвино, умудрился поставить дело таким образом, что без него империя не могла прожить и дня. Все вертелось только при его участии!.. Эй, вы! Слушайте меня, твари. Теперь все пойдет по-другому. Все будете решать сами, а я иногда стану вас проверять. Ежели уличу кого в воровстве, транжирстве казенных денег или даже просто в глупости — тому башку долой! Сразу и без суда. А чтобы вам не скучно было — пришлю к вам сюда несколько моих молодчиков из Эстака. Не думайте, что они дураки, кое-чего в деньгах они у меня кумекают… Идем, сэр Метриен…
— И то верно, идем, — с готовностью откликнулся тот, — чего тут торчать да терять время на ерунду…
— Ерунду? Нет, братец, это не ерунда — как раз важнее этого ничего сейчас нет. Здесь тоже идет война, война не на жизнь, а на смерть… И первый бой я, кажется, проиграл…
* * *
Долго осаждать замок Роннота не пришлось. Даже правильную осаду так и не начали. После окончания битвы главнокомандующий Крактлин послал было отряды гномов занять позиции вокруг укрепления, но Гравелин тут же остановил молодого полководца вопросом:
— Для чего, почтенный Крактлин вы хотите обложить это жалкое сооружение?
— Для того, чтобы не допустить никого внутрь, конечно — ни воинов, ни обоза с провиантом…
— Так, так… Разве вы предполагаете, что здесь потребуется долгая осада?
— Нет, разумеется, — Крактлин никак не мог уразуметь, к чему клонит старый воин, — с моими машинами мы справимся за несколько часов. Я думаю, что как только наши снаряды обрушатся на головы этим долговязым — как они запросят пощады.
— Я тоже так думаю, — согласился старик, чем совершенно сбил с толку юного военачальника, — стало быть, все, кто будут в замке сдадутся вскоре после начала обстрела?
— Ну да! Я бы велел начать немедленно, да только скоро стемнеет и вести бомбардировку станет тяжело… Да и отдохнуть нашим воинам не мешает…
— Так, так, — снова закивал Гравелин, — значит, сколько ни будет воинов в замке — все попадут без боя в наши руки, так? И все припасы их… Так зачем же нам не пускать в замок побольше врагов? Пусть себе входят — а завтра все равно мы их… Всех… И припасов пусть побольше везут в замок — нам армию кормить надо.
— То есть, — медленно начал Крактлин, неуверенно косясь на своих адъютантов, — нам не следует мешать врагам подбрасывать в замок подкрепления?
— Это было бы мудрым решением, — кивнул Серебро, — знаете ли, мой молодой друг… Вы позволите так называть вас, почтенный Крактлин?.. Так вот, вы знаете, какая самая большая трудность в войне с людьми? Это вынудить их сражаться. Когда добрый король Грабедор снаряжает армию в поход — эта армия настолько сильна, что может одолеть любое войско долговязых, вышедшее на бой. Но беда в том, что и они, то есть люди, тоже это понимают. Поэтому они не принимают боя, они отходят, маневрируют, заставляя нашу армию удаляться от гор. Но даже выманив нас на равнину, люди все же не дают генерального сражения. Нет, они пытаются заманить нас все дальше, их конные банды постоянно кружатся вокруг, они стараются заставить нас не отдыхать никогда, а постоянно держаться настороже, спать и есть с оружием в руках… Они нападают на обозы, вывозят провиант с нашего пути… И только затем, когда войско гномов ослаблено потерями и нехваткой пищи — они появляются перед нашим лагерем в большой силе и заявляют, что вызывают нас на честный бой…
Пока Гравелин Серебро говорил, Крактлин и его юные соратники слушали словно завороженные, старательно ловя каждое слово старого героя…
— …Да, — продолжал тем временем Серебро, — так они одолели Вабидуса… Кстати, я, кажется, видел его среди бойцов… Так к чему я?.. Ах, да! Самое главное — заставить людей принять бой. Принять бой сразу, без долгого блуждания по лесам и равнинам! И вот тут нужно помнить — люди очень бывают привязаны к своим городам и замкам. Они почему-то считают, что каменные стены уберегут их от гномьего молота и секиры… Да никогда камень не мог остановить гнома! Вся жизнь нашего рода — это сражение с камнем и победа над камнем! То есть чем больше долговязых набьется в город, либо в замок — тем лучше. Уж за этими-то не нужно будет гоняться! Их каменные стены — нам не помеха.
— Спасибо за добрый совет, — важно кивнул Крактлин, — я велю не препятствовать людям входить в замок… Погодите, а если они удерут?
— Ночью-то? — Гравелин даже улыбнулся. — Ночью — нет. Это лишь мы, народ подземелий, привыкли к сумраку, а долговязые по милости Отца боятся ночи… Ночью люди стремятся в замки и города, а не наоборот. Нет, они не побегут из замка… Тем более, что они еще не понимают силы ваших камнеметательных машин, почтенный Крактлин.
В самом деле, когда наутро гномы подступили к стенам замка Ронноты (не приближаясь, впрочем, к укреплениям ближе, чем на полет стрелы), между зубцами показались вооруженные защитники, готовые дать отпор штурмующим. Но, вопреки их ожиданиям, на приступ никто не пошел. Гномы начали обстрел Ронноты камнями. Сегодня не было нужды в хитрых снарядах, ибо предстояло поражать не живых воинов, а каменные сооружения… Камень сражался с камнем… Когда после восьмого или девятого залпа снаряд угодил в черепичную крышу жилого здания и вызвал крошечный камнепад, пробив в кровле изрядную дыру — в замке отчаянно затрубили рога и несколько человек принялись махать с барбикена зелеными ветвями…