Солдаты выскочили из кустов и короткими перебежками помчались туда, где между деревьями скрылся тяжело нагруженный золотом транспорт.
Послышались выстрелы, несколько взрывов ручных гранат и натужный вой тяжелых иглометов, установленных на одноместных магнитопланах-«ищейках». Видимо, на помощь группе слежения пришел второй отряд легионеров, прикрывавший путь через лес.
Когда лейтенант остановился посреди небольшой поляны, грузовика там не оказалось. Только три покореженные «ищейки» и несколько трупов. Половина из которых истекала желтоватым кровезаменителем.
— Что случилось?! — спросил офицер уцелевшего солдата из второго отряда.
— Похоже, что они устроили здесь засаду гораздо раньше нас, — баюкая простреленную руку, ответил легионер. — Чертовски тренированные ребята. Я пролежал здесь три часа, а один из имперцев, оказывается, притаился под листвой в полуметре от меня и за три часа — ни единого движения! Только на поляну въехал грузовик, как они ожили! Мы и сообразить ничего не успели…
— Влипли, — сказал лейтенант и нахмурился. — Сержант, вызывай авиацию. Пусть поищут беглеца с воздуха.
— Господин лейтенант! — донеслось из зарослей. — Сюда!
Кричал один из солдат третьего отряда, тоже поспешившего к месту боя.
Лейтенант, торопливо раздвигая ветви, пробрался к тому месту, откуда раздался крик, и увидел лежащее в траве тело девушки со связанными за спиной руками. Лицо ее было перепачкано землей, одежда в нескольких местах порвана, из глубокого пореза на щеке сочилась кровь. Офицер перевернул находку на спину и, отбросив с ее лица прядь медно-красных волос, приподнял веко. Довольный результатом, он приложил пальцы к ее шее и, нащупав пульс, поднял взгляд на сержанта.
— Жива, но в нокауте, на ходу, наверное, вытолкнули, — поставил он диагноз и приказал: — Подгоняйте машину…
— Из чего? — тихо переспросил сержант.
— Что значит «из чего»? — удивился лейтенант.
— Челнок взлетел на пару километров севернее, других машин поблизости не было, иначе мы бы их заметили… Из чего же тогда ее вытолкнули?
— Да, странно, — согласился лейтенант и обернулся: — Где машина?!
— Здесь, господин лейтенант! — сержант указал на кусты.
— Пусть оператор проверит местность нейтронным сканером на предмет визуальной маскировки. Кажется, здесь кто-то решил поиграть с нами в прятки…
— Три километра к северо-востоку, — доложил оператор разведаппаратуры, — идет погрузка на челнок-«невидимку»… Все, грузовик вместе с содержимым въехал на борт… Челнок стартует…
— Еще один, — зло пробормотал лейтенант. — Этот вымогатель что, подкупил всю имперскую армию?
— Теперь ему это по силам, — заметил сержант и резко захлопнул футляр молчащего спутникового телевизора.
— Посадите девушку в машину и отвезите в штаб, — приказал лейтенант, — а мы все-таки прочешем местность…
— Есть! — ответил сержант и, жестом подняв троих легионеров, указал на девушку и на машину.
Когда транспорт с Еленой, сержантом и тремя солдатами скрылся за поросшим кустарником холмом, лейтенант достал из кармана небольшое переговорное устройство и доложил:
— Штаб?! Магнитоплан вышел. Встречайте…
— Спасибо, родной, — буркнул Сева, сидящий в челноке-«невидимке» за пультом радиоперехвата. — Частоту надо менять не реже, чем носки. Дилетанты!
Он обернулся к пилоту челнока и приказал:
— Перехват!
— Побаливает? — сочувственно спросил Елену Сева и приложил холодную руку к исцарапанному лбу девушки.
— Угадай, — мрачно отозвалась Елена и осторожно потерла теперь свободные, но распухшие запястья.
— Извини, но иначе задержать преследование я не мог. Пока они приводили тебя в чувство, я погрузил свой багаж.
— А зачем ты вернулся? Одолела жадность? Хочешь продать меня еще раз?
— Да, только немного дешевле. У Поднебесной с деньгами не столь хорошо, как у твоего папеньки…
— Ты навредишь Необуле! — На этот раз Елену охватила настоящая ярость.
— Плевать я хотел на твою Необулу, — ухмыльнулся Сева. — Личный космолет класса «Фудзи» заменит мне прелести любой планеты, даже такой комфортной, как твоя.
— На моей стороне сражается твой экипаж! Ты навредишь им!
— Я уже говорил тебе, что они больше не мой экипаж! — Сева занервничал.
— Александр, Роберт, Лоуренс, — девушка медленно перебирала имена «афинян», наблюдая за Севиной реакцией, — Петров, Вивьен…
При упоминании имени Малышки лицо пирата исказила мимолетная гримаса.
Елена это заметила.
— Они не сдадутся. Они будут сражаться до конца и погибнут, — давила она на бывшего пилота «Афины». — Вивьен будет корчиться в луже крови на тлеющем полу корабля и проклинать тебя, Сева, проклинать того труса, что убил друзей и любимую в обмен на безбедную, но пустую жизнь…
— Заткнись! — заорал Сева и наотмашь ударил Елену по лицу.
— Лечиться тебе надо, пилот, — спокойно сказала девушка, утирая кровь с разбитых губ, — электрошоком…
Сева, бледный до синевы, развернулся к бесстрастному андроиду-пилоту и приказал:
— Сбрось магнитоплан вместе с легионерами вниз! Курс на борт девятьсот пятнадцать!
— Зачем тебе нужны жизни этих солдат?! — возмутилась Елена.
— Мне просто некогда, — отмахнулся Сева и сам нажал на кнопку отключения абордажных магнитов.
Перехваченный несколько минут назад транспорт отстыковался от набирающего высоту челнока-«невидимки» и камнем рухнул вниз. Сержант и трое раненых во время перехвата солдат испытали краткий миг невесомости, а затем машина со страшным грохотом и скрежетом расплющилась о верхушку холма. В сотне метров от изумленного лейтенанта.
— Так, давай все сначала. — Гриша отложил в сторону мою рукопись. — Теперь ты еще и во сне встречаешься с этим капитаном. И он пытается убедить тебя в том, что все описываемое происходит — вернее, будет происходить — на самом деле?
— Да. — Я потер заросший щетиной подбородок. — Это не вписывается в твою схему?
— У меня особой схемы, в общем-то, нет, я всего лишь пытаюсь найти в происходящем с тобой некую логику или зацепку для диагноза «вялотекущая шизофрения, стадия обострения»…
— Ну, спасибо! — Я поклонился.
— Пожалуйста, — невозмутимо ответил Гриня. — Ты не обижайся, а поставь себя на мое место. Ты одержим совершенно абсурдной, с точки зрения обывателя, идеей, которая, по счастливой случайности, пришла в твою просторную голову во время отпуска и только потому не стала проблемой номер один для тебя и нашего доблестного трудового коллектива. Как я должен относиться к болезни друга? Перевоспитать тебя уже не получится, верно?