– Надеюсь, тебе удастся заснуть и как следует выспаться. Уверен, утром ты будешь чувствовать себя лучше. – Он обернулся и холодно посмотрел на нее.
Рафаэль спустился на террасу и пошел по дорожке, ведущей к узорчатым железным воротам. Повернув в замке тяжелый старый ключ, он распахнул створки и начал спускаться по каменным ступенькам, ведущим к озеру. Прямо перед ним находился ряд причальных столбов, и к самому дальнему из них был пришвартован быстроходный катер, о бока которого мягко бились волны.
Усевшись на дощатый настил, Рафаэль опустил ноги в воду и рассеянно уставился в черноту водной ряби.
Сегодня завершился первый этап его миссии. Его единственная надежда стать отцом сегодня наконец-то получила шанс стать реальностью.
Ему бы сейчас чувствовать радость и ликование. С тех пор как он попал в аварию и узнал, что отныне бесплоден, это была его главная цель. Но радости нет – только злость на самого себя и сложившуюся ситуацию.
О чем он только думал, затеяв спор с Лотти в первый же вечер? Разве не должен он обеспечить ей покой и отсутствие стрессов в ближайшие две недели? Откуда взялась эта чертова ревность, даже ярость? Он не может не думать о том, что она, возможно, встречалась с другими. Хоть его расследование и не нашло следов романа. Да и Лотти утверждает, что у нее никого нет. Надо остановиться и успокоиться.
Но все же мысль о Лотти в объятиях другого жестоко мучила его, как и в тот момент, когда она сбежала от него. От одной лишь мысли о том, что какой-то ублюдок мог затащить ее в постель, лапать ее, заниматься с ней любовью, в его венах начинала бурлить раскаленная лава.
Нет, разумеется, сам он не соблюдал целибат. В этом Лотти права. У него были другие женщины, конечно, не так много, как она воображает. Они делили с ним постель, удовлетворяли его нужды. Но ни одна из них ничего для него не значила. В тот момент, когда Лотти ушла, сказав, что никогда не любила его, в нем что-то умерло – способность чувствовать, умение любить.
Но теперь, когда Лотти снова вошла в его жизнь, оказалось, что чувства, которые он считал умершими – и которые действительно умерли, – были просто спрятаны глубоко внутри его. Возможность смотреть на нее, проводить с ней время пробудила их ото сна.
Что ж, это больше не повторится. Какой бы желанной она ни казалась, как ни завораживал бы его каждый поворот ее головы, как бы ни влек к этой милой молодой женщине, которую он полюбил, какой бы сексуальной, чертовски невыносимой, невероятно привлекательной она ни была… он больше не откроет ей свое сердце.
Наверху, в кремово-белой спальне, Лотти надела тонкую ночную рубашку из хлопка, таинственным образом оказавшуюся у нее на подушке, и скользнула в свежезастеленную постель. Казалось, голова вот-вот лопнет от мыслей обо всем, что произошло сегодня. Натянув одеяло до подбородка, она прижала колени к груди и обхватила их руками, пытаясь найти хоть какую-то логику в творящемся безумии.
Хотя, конечно, ее в принципе нет. Логика отговорила бы ее от этого шага, заставила бы отправиться прямиком на самолете в Англию и отказаться от коктейля из мучений и тоски под названием «Рафаэль Ривальди». Логика спасла бы ее от ощущений, которые она испытывает сейчас, от бессильной обиды и бессилия.
Какое право он имеет так себя вести? Задавать ей вопросы о личной жизни, в то время как сам потерял счет красоткам в своей постели? Да, надо признать, это все еще ранит ее. Словно нож в сердце.
Нет, конечно, она тоже не монашка, у нее были свидания с милыми молодыми людьми, и те были не прочь продолжить знакомство, открыто признавались в любви, но никто так и не задел ее за живое. Она просто не могла завязать с ними отношения. Не после Рафаэля. Она смирилась с тем, что он единственный для нее. Всегда это знала.
Уйти от него было невероятно сложно. Но пришлось найти в себе силы. Их совместное будущее умерло вместе с Серафиной – несмотря, а может, и благодаря одержимости Рафаэля снова стать отцом. Как будто ребенок – это единственное, что могло сделать их отношения полноценными. А без него и жениться на ней было незачем. И она – его ошибка.
Ее постель находилась напротив окна, из которого открывался вид на озеро и горы. Лотти не задергивала шторы и теперь решила подойти и вдохнуть немного воздуха. Во дворе она различила смутные очертания мужской фигуры – кто-то закрыл ворота, ведущие к озеру, и направился к террасе.
Лотти смотрела, как Рафаэль подходит все ближе и ближе, пока наконец он не встал прямо под ее окнами. Распахнув окно шире, Лотти поймала его взгляд. Мгновение они смотрели друг на друга. Затем, холодно кивнув, он продолжил свой путь, пока не скрылся из вида.
На следующее утро, открыв глаза, Лотти не сразу вспомнила, где находится. Комнату заливал солнечный свет, из окна открывался прекрасный вид на горы и озеро, напоминавший картину, висевшую на стене ее комнаты.
Но вскоре реальность напомнила о себе, вытеснив блаженное неведение сна и заменив его списком тревог и забот. Подсадка эмбриона, переезд на виллу Варенна, две недели наедине с Рафаэлем, не говоря уж об их стычке прошлым вечером… Да они чуть не подрались всего-то за пару часов, проведенных вместе. Что же будет дальше?
Лотти отправилась в ванную, на минуту задержав взгляд на своем отражении в большом зеркале. Длинные светлые волосы тяжелой волной спадали на плечи, глаза, еще слегка припухшие со сна, внимательно смотрели на нее. Сделав шаг назад, она придирчиво себя оглядела, разгладила ночную рубашку на совершенно плоском животе.
Что там происходит сейчас? Забеременела ли она? Неужели это правда возможно? Понимание, что она настолько сильно хочет этого ребенка, было шокирующим, головокружительным.
Пробормотав несколько ободряющих слов своему животику, Лотти шагнула в душевую кабину и позволила мощным струям воды смыть все ненужные мысли из ее головы.
– Доброе утро. – Рафаэль оторвал взгляд от своего ноутбука, когда Лотти вошла в кухню. Он обратил внимание на облако свежевымытых кудряшек и цветочный аромат геля. На ней был легкий хлопковый халат, перепоясанный так туго вокруг талии, что запросто мог бы перерезать ее пополам. – Прибыли твои вещи. Я бы принес их наверх, но подумал, вдруг ты хочешь подольше поваляться в постели.
– Как мило. – Она вздрогнула от собственной язвительности. Сегодня вообще-то новый день, и вчерашние колкости лучше бы забыть.
– Надеюсь, ты хорошо спала? – Рафаэль проигнорировал шпильку и пододвинул ей табуретку. Он был в белой рубашке. Рукава, закатанные до локтя, открывали взору загорелые руки, покрытые густыми темными волосами.
– Да, прекрасно, спасибо.
– Голодна? – Он жестом указал на тарелку с булочками на столе.
– Хм…
Рафаэль пододвинул блюдо и стал смотреть, как Лотти садится рядом с ним, бережно разглаживая халат у себя на коленях.
– Выглядит аппетитно.