Претензии жителей сводились в основном к тому, что машины со строительными материалами и краны разбивают местную дорогу, что жгут лес – и нечего тут врать про жучка, про то, как обещали новые школы и поликлиники, но на деле не построят ничего.
– А вдруг построят? – отвечала Маша, резонно полагая, что, раз речь идет о будущем, возможно все.
– Видели мы, как в соседней деревне обещали бассейн и озеро, а сами многоэтажек настроили, теперь от деревни вообще рожки да ножки остались.
– Вы когда-нибудь были на аэропорте? – спросил какой-то мужчина в шортах и очень растянутой майке. Дачник. Только дачники одевались так, словно им сам бог велел поражать всех своим непринужденным видом. Они же на отдыхе.
– В аэропорте? – удивилась Маша.
– Не в аэропорте, а на метро «Аэропорт», – уточнил мужчина с досадой. – Моя бабушка там жила, когда это была еще деревня. Тоже все уничтожили, и даже бульвар. Раньше там был такой хороший бульвар вдоль шоссе, теперь же одна скоростная магистраль.
– Ну, тут до этого не дойдет, – неуверенно пробормотала Маша. – И потом, разве плохо жить на метро «Аэропорт»?
– Мы не доживем до этих времен! – тут же завопили люди. В целом оказалось, что все не то чтобы совсем уж против изменений, просто каждый из присутствующих видит эти изменения по-своему. Маша делала пометки в блокноте, она воспользовалась пожертвованной ею одним из местных жителей картой и зарисовывала, помечала какие-то важные, по мнению жителей, точки. Все это, Маша не сомневалась, было не больше чем хитрым трюком Гончарова, чтобы увести внимание со своей персоны на нее. Еще бы, одно дело – ненавидеть высокого широкоплечего мужчину с суровым взглядом и сильным голосом, и совершенно другое – дрожащую девочку в кедах, хромающую к тому же. Кончилось тем, что ей предложили чаю из чьего-то термоса и пообещали писать все предложения на электронную почту. Кто-то посоветовал бежать подальше от этих «людоедов» – застройщиков. Проблема в том, что бежать Маше было некуда и не на чем. Нога буквально отваливалась от нагрузки.
Гончаров встретил Машу насмешливой улыбкой. Он сидел на открытой террасе и просматривал какие-то документы. Расслабленный, с чашечкой кофе в руке, он вызвал приступ неконтролируемого возмущения.
– А вы быстро от них отбились! – бросил он, глядя, как Маша ковыляет по дорожке. – Устали?
– Ну что вы! – воскликнула Маша из чистой вредности, потому что, по правде, она буквально с ног валилась. Но не показывать же этого, да еще этому заносчивому снобу. Маша выпрямилась и сделала все, чтобы скрыть хромоту. – Бодра, весела, готова к подвигам.
– Удалось добиться чего-то полезного? – спросил он, оглядывая с интересом ворох бумаг в Машиных руках.
– Вы спрашиваете так, будто мнение этих людей действительно что-то значит, – не сдержалась она.
– А вы думаете, что нет, – уточнил он.
– Конечно нет. Вы меня послали просто заговорить им зубы этим парком. Разве нет?
– И да и нет, если честно. Зубы им заговорить, конечно, надо было. Но это не значит, что я не хочу сделать парк. Пойдемте, Маша, я вам кое-что покажу.
– Мария Андреевна, – буркнула она, и Гончаров аж остолбенел от удивления. Маша тут же перепугалась. Вот так бывает, она сначала ляпнет, а уже потом думает.
– Мария Андреевна, – кивнул Николай после долгих раздумий. – Давайте-ка я вам кое-что покажу. Идемте.
И, к крайнему Машиному недовольству, они снова пошли куда-то на край поля. Николай Гончаров шел быстро, несмотря на хромоту, делал большие шаги и даже не думал оглядываться, проверять, как поспевает за ним строптивая сотрудница. Маша поспевала плохо, ей приходилось практически бежать, и когда они оба достигли опушки леса, Маша практически врезалась во внезапно остановившегося Гончарова. Она тяжело дышала – скрыть такое у нее бы никак не получалось, но Николай, кажется, решил ничего не замечать.
– Смотрите, вот тут у нас проходит граница здорового леса. Ну как здорового… Относительно, конечно. Тут лес более смешанный, так что елей меньше. Жучок в основном поразил именно ели. На Рублевке, там, где больше сосен, ущерб меньше. Но ели буквально выкосило. Смотрите, отсюда это видно лучше всего… – И Гончаров махнул рукой в сторону леса, через который Маша сегодня как раз ходила.
– Что видно? – спросила она, но уже и сама поняла. Лес с другого конца поля стоял полукругом, и земля там, видимо, была выше, так что можно было рассмотреть довольно-таки большой лесной массив. Издалека было отлично видно, что практически все ели в этой части леса погибли, они стояли там – сухие палки, добавляя в некогда однородный зеленый массив неприятные темно-коричневые пятна.
– Леса пострадали катастрофически, а виновных нет, – произнес Николай, и Маша почувствовала в его голосе ледяную ярость и бессилие. – Лесничества упразднили, леса передали в ведение бог весть кого, в основном с целью перепродажи. Когда началась болезнь, до этого никому не было дела. Когда стало слишком поздно, чтобы что-то вылечить, встал вопрос, кто будет это все вырубать. Это же огромные деньги. Зараженные деревья нельзя даже использовать в производстве.
– И вы милостиво согласились это все повырубать, – брякнула Маша, не желая принимать на веру такое «альтруистическое» поведение Гончарова. Все знают, что он жесткий бизнесмен и все его действия проистекают из выгоды. Но когда слова прозвучали, Маша тут же пожалела, что сказала их. Гончаров посмотрел на нее совершенно ледяным взглядом и кивнул.
– Именно так. Для нас это – увеличение пространства для застройки. И ни один из местных жителей не сможет сделать ничего для спасения леса, так как лес уже умер, погиб, уничтожен до нас. Удобно, не так ли?
– Я не это имела в виду. – Маша отвела взгляд.
– Именно это вы и имели в виду, дорогая моя Мария Андреевна. Так вот, я действительно хочу разбить здесь парк отдыха. Во-первых, это будет хорошей точкой примирения с местными жителями. Во-вторых, мы сможем зарабатывать дополнительно на объектах, которые тут разместим. А зарабатывать дополнительно – это все, о чем я обычно думаю и чем интересуюсь.
– Николай Николаевич! – воскликнула Маша.
– Вы сделаете план. Красивые картинки, которыми мы должны будем увешать стены на публичных слушаниях. Счастливые дети на качелях, держащиеся за руки парочки, велосипедисты…
– Можно добавить зимний блок, с лыжами и ледянками, – добавила Маша грустно. Зачем она его обидела? Ведь, положа руку на сердце, Гончаров ей ничего плохого не сделал, дал работу ее мечты, и вообще… Рядом с ним Маша постоянно чувствовала крайне сложный бурный коктейль из эмоций, главные ингредиенты которого – жгучий интерес и волнение. В присутствии Гончарова невозможно было оставаться спокойной.
– Хорошая идея, – сказал он сухо. – Можете проработать предварительную концепцию к концу недели? У нас не так много времени до слушаний.
– Мне нужны будут требования. И еще, ландшафтный дизайн для меня достаточно новый вид работы, мне бы не помешали консультации профессионалов.