Уже исчезнувшие было светящиеся оковы налились новой силой, став еще тяжелее, чем прежде.
– Тебе никогда не освободиться… Никогда… – прошептал мне всезнающий свет. – Для твоего же блага… Для всеобщего блага…
Пришла в себя я под утро с дикой болью во всем теле и ясным осознанием, что моя смерть до меня все же добралась. Как будто у меня враз отобрали воздух, и мне теперь просто-напросто нечем дышать. Едва найдя силы встать с кровати, я тут же упала на пол. Кажется, приложилась локтем о тумбочку, но толком этого даже не почувствовала. Все тело ломило, но куда мучительнее ломило душу, словно норовя вот-вот разорвать на части.
Благо при падении я так задела тумбочку, что с нее слетел и мобильник, хоть не пришлось далеко за ним тянуться. Номер я набирала практически вслепую, едва удерживая себя в сознании. Пальцы не слушались, телефон норовил вот-вот выскользнуть, даже не знаю, каким чудом я все-таки смогла позвонить.
Каждый гудок тянулся невыносимо медленно, звеня в ушах предсмертным гулом. Словно отмерял оставшееся мне время. Если бы я могла, то разревелась бы от ужаса и отчаяния, но на это просто-напросто не осталось сил.
Прозвучавший вдруг в трубке голос Андрея был подобен глотку свежего воздуха. Одному-единственному, и оттого неизмеримо драгоценному. Я не разобрала, что он сказал, но это сейчас большой роли и не играло.
– Пожалуйста, говори… – задыхаясь, хрипло прошептала я из последних сил. – Говори что угодно… Я… Я… – голос сорвался.
На мгновение навалилась удушающая темнота, и вдруг тут же все отпустило. Постепенно утихала безумная боль, возвращалась способность дышать да и вообще жить. Слишком резким оказался контраст между почти свершившейся смертью и резким возрождением, я боялась в это поверить. Я вообще не понимала, что такое со мной происходит!
Но я ясно чувствовала одно. Безопасность. Полная, абсолютная безопасность, окутавшая меня как мягким коконом. Сначала лишь как невнятный образ, но по мере возвращения в реальность, как вполне себе осязаемое чувство.
– Не пугай меня так больше, хорошо? – теплые губы Андрея коснулись моего виска.
Кажется, он держал меня на руках. Я пока очень смутно чувствовала все прикосновения, да и глаза еще открыть не могла. Хотела что-нибудь сказать, поблагодарить, но вместо этого вдруг сами собой хлынули слезы. Я ревела навзрыд, вцепившись пальцами в футболку Андрея и больше всего на свете боясь его исчезновения. Да как вообще я жила все эти дни без него?!
Не знаю, сколько времени длилась моя истерика, но все же постепенно пошла на убыль. Я уже прекрасно себя осознавала и все чувствовала, будто бы и не было того нахлынувшего небытия. Андрей крепко меня обнимал, чуть покачивая, словно ребенка. А я едва дышала из-за чувства вины перед ним. Что это вообще было за наваждение такое? Вся моя невнятная тяга к Руслану теперь казалась мне чистой воды бредом. Такого ведь просто не могло быть! Это все пламя… То странное пламя манипулировало мной… Какое счастье, что я больше его не чувствовала!
– Спасибо… – сбивчиво прошептала я, так и не набравшись решительности взглянуть Андрею в глаза.
– Спасибо, что я теперь умею телепортироваться? – шутливо переспросил он, хотя в голосе ясно чувствовалась скрытая серьезность.
– Спасибо, что не оставил меня, – слова дались с трудом, я едва сдержала порыв покаяться в бредовом наваждении последних дней.
– Как же я тебя оставлю? – Андрей довольно улыбнулся. – Ты ведь моя. Пусть порою слишком упрямая и своенравная, но все равно моя, и никуда от меня не денешься.
– Я и не хочу никуда деваться, – я все же подняла на него глаза. – Просто почему-то иногда об этом забываю.
Андрей ничего не ответил, поцеловал. И я всеми силами гнала прочь мысли о сравнении с Русланом. Пусть ощущения были даже и близко не те, но уж лучше так, чем вновь попасть во власть безумного наваждения.
Забренчал будильником мой телефон, оповещая, что уже семь утра. И буквально через минуту из коридора послышался мамин голос:
– Карина! Вставай давай, а то в школу опоздаешь!
– Думаю, мне пора, – Андрей ласково улыбнулся и, мимолетно коснувшись губами моих губ, положил меня на кровать.
Он исчез, на мгновение подернувшись сиянием, а я еще минут пять бездумно смотрела в потолок. Кажется, все наконец-то встало на свои места. Только дотошный внутренний голос занудливо твердил, что рано я радуюсь, как бы все не запуталось еще больше.
В школу Вадим не пришел. К моему громадному облегчению, не было и Руслана. А то я всерьез опасалась, что не выдержу и просто-напросто испепелю Полянского, едва увижу. Вот кто был виновником всех моих бед! Несомненно, это он каким-то пока непонятным мне образом временно сдвинул мне мозги набекрень! Ну ничего, я верила, что еще непременно отыграюсь. И останутся от этого гада одни дымящиеся тапки. Жизнь вновь забрезжила в ярких красках. В душе кипела восторженная влюбленность, скоро должны были объявиться Паладины, и все, никаких больше проблем. Мир, май, дружба и бабочки порхают на цветочках.
С Андреем мне за весь школьный день поговорить не удалось. Мои друзья все еще следовали замыслу приближения к врагу, так что все внимание Андрея вроде как предназначалось млеющей от этого Женьке. И если раньше я почему-то относилась к этому пофигистски, то теперь клокотала от ревности подобно вулкану. Вообще хотела заявить, что вся эта их затея лишена смысла, но Рита опередила мои выводы.
Возможность нам с ней толком поговорить выдалась только на уроке географии, до этого все учителя, как сговорившись, лютовали. Я все гадала, почему моя обычно жизнерадостная подруга сегодня выглядит такой потерянной, но расспросить пока не получалось.
– Карин, – сама начала Рита, когда Альберт Тимурович, как обычно, принялся о чем-то рассуждать с самим собой у доски, – вчера произошло кое-что. Нет, ничего такого ужасного, ты не пугайся, но, блин, я не знаю, что и думать.
– Ты давай уж по порядку расскажи, – я, само собой, перепугалась.
– В общем, я же вчера с Виталькой в кино вечером ходила. Мы поржали в кинотеатре, наелись попкорна, да и если уж совсем честно, было весело и прикольно. Потом он меня домой провожал, я же сейчас у бабули с дедулей на квартире живу. И вот, чудный вечер, такая идиллия, во дворе в кои-то веки никого, мы и присели напоследок на лавочке посидеть-потрындеть. А Виталька, блин, все ничего, но хвастун такой. Давай мне залихватски расписывать, какой он мегакрутой и брутальный, одной рукой с десяток гопников уделает и все такое. А я же жуть как не люблю, когда парни так павлиньи хвосты распускают. Ну и дернул меня черт, решила я его малость напугать. Ничего особенного, думаю, пусть сейчас корешок из земли высунется, схватит этого хвастуна за ногу да потянет ощутимо. Я аж представляла, как Виталька заорет с перепугу и будет удирать, сверкая пятками.
– И что, он не испугался? – Я пока упорно не понимала, в чем трагизм ситуации.