Совпадения с памятной запиской от 24 мая 1944 года очевидные, но и разночтения выразительные. В сообщении советской стороне «инициатива» немцев датировалась апрелем, а Хэллу (опять же неверно) докладывалось, что переговоры велись с начала года. Антисоветский момент в бумаге для госдепартамента выпячивается, видимо, для придания плану Управления стратегических служб большей привлекательности. Более или менее правдоподобной является лишь версия об «одной группе», так как попытки в начале 1944 года объединить оппозиционеров разных течений не увенчались успехом по причине несовместимости буржуазно-либеральных взглядов, развивавшихся в «кружке Крайзау», и реакционных идей Герделера, которого Мольтке прозвал за пустопорожнюю болтовню «немецким Керенским» [794] . Речь велась о «сепаратном перемирии», а не о капитуляции, в любом случае не о капитуляции перед антигитлеровской коалицией.
Весной 1944 года А. Даллес энергично подталкивал администрацию к ревизии требования о безоговорочной капитуляции. Квинтэссенция его докладов в Вашингтон состояла в том, что «„немецкая военная оппозиция“ вынуждена будет бездействовать, пока не получит заверений (обещаний) от Запада». Формально предложение от имени группы Бека-Герделера о сотрудничестве с США и Англией в момент высадки союзников во Франции возникло после того, как демарши А. Даллеса остались без ответа [795] . Так называемое донесение Гизевиуса, по-видимому, должно было придать больший вес аргументам и соображениям самого резидента [796] .
При согласии западных держав на сепаратные действия Бек и Герделер обещали, что главнокомандующие на Западном фронте Фалькенхаузен и Рундштедт получат приказ немедленно прекратить сопротивление и тем облегчат высадку союзников во Франции и, более того, позаботятся о том, чтобы воздушно-десантные войска союзников овладели ключевыми пунктами в самой Германии. «Если нужно сначала обращаться к Москве, – подчеркивали заговорщики, – то для сего имеются другие силы, но не эта группа».
Как замечает биограф Герделера, после оккупации англо-американскими войсками всей Германии должны были начаться мирные переговоры между победителями и побежденными с непременным участием нового германского правительства, благодаря которому «решающая схватка значительно сократилась» и относительно признания которого западные державы должны были заранее принять твердые обязательства. «Весьма сомнительная перспектива», – пишет Риттер, – но все-таки значительно лучше, чем «безоговорочная капитуляция в полном объеме! И все же лучше, чем капитуляция после завоевания Берлина русскими» [797] .
В начале мая 1944 года через Гизевиуса поступило предложение от «группы военных из Берлина», предусматривавшее высадку при поддержке мятежных соединений вермахта в районе германской столицы трех воздушно-десантных дивизий американцев. Кроме того, крупные десанты должны были быть сброшены в окрестностях Гамбурга и Бремена. Не исключалось содействие высадке союзников на французском побережье. В свою очередь, надежные части заговорщиков из района Мюнхена изолировали бы Гитлера и его окружение в Оберзальцберге. Согласно А. Даллесу, эта разновидность плана была воспринята как «фантастическая» [798] .
В конце мая или начале июня 1945 года на встречу с А. Даллесом в Швейцарию выезжал фельдмаршал фон Браухич. От имени группы военных он предложил мир на следующих условиях: армия свергает Гитлера; создается военное правительство, которое пойдет на безоговорочную капитуляцию; советские войска не должны участвовать в оккупации какой бы то ни было части германской территории. Предложения Браухича были доложены в Вашингтон. По данным советской разведки, госсекретарь известил Даллеса, что переговоров с немцами в отсутствие других союзников американцы вести не будут [799] .
На чем же американцы и заговорщики формально разошлись? Оппозиционеров смущала неопределенность принципа безоговорочной капитуляции. В точном истолковании и при добросовестном применении он предполагал капитуляцию перед всеми противниками одновременно. Отказываясь капитулировать также перед Советским Союзом, немецкие реакционеры рассчитывали выторговать «для Германии», или, если отсеять шелуху, для ее «элиты» некоторые послабления, кои, по крайней мере в недалеком будущем, сложатся в конструкции сотрудничества на общей идейной базе. Далее, группа Бека-Герделера добивалась от западных держав определенных заверений по территориальным и ряду государственно-политических вопросов. Их нельзя было дать, не вступая в прямое противоречие с тегеранскими решениями «большой тройки» и, очевидно, представлениями Рузвельта.
Идти на открытый разрыв с СССР, на авантюру с необозримыми последствиями, вдвойне необозримыми, поскольку оппозиция в деле себя никак не показала, или реализовывать план «Оверлорд», предоставляя немецким генералам и политикам шанс воспользоваться ситуацией и как бы от себя распустить Западный фронт? Выбрали второе, дав ясно понять немецким клиентам, что политику им придется отложить до лучших времен, и назвав штаб Эйзенхауэра в качестве ведущего партнера для обсуждения всех деталей сепаратного прекращения огня [800] .
Ключевое значение приобретало устранение Гитлера. Оно почти автоматически должно было инициировать благоприятные для демократий процессы внутри Германии, кто бы ни нанес режиму роковой удар. А. Даллеса не смутило бы, если бы «антинацистскую операцию» осуществил, скажем, Гиммлер.
Р. Х. Смит проводит взаимосвязь между американо-немецкими контактами по разведывательным каналам и уклонением США от координации с СССР планов военных действий против Германии [801] . Можно проследить еще одну взаимозависимость – между развитием военной обстановки и темпами переговоров в Европейской консультативной комиссии, на которых вырабатывались основополагающие документы, касавшиеся капитуляции Германии и зон ее оккупации, на чем еще придется остановиться чуть ниже.
Отказ Белого дома санкционировать перевод переговоров с группой Бека-Герделера в официальное политическое русло не понудил Даллеса оборвать с нею контакты и дезавуировать ранее данные заговорщикам обещания. Напротив, резидент всячески их подбадривал, но сам отдавал теперь предпочтение «практикам», вместо «идеологов».