Дверь распахнулась, и на пороге возникла бледная горничная. Она увидела лейтенанта, и в глазах ее появилась мольба. Горох только считал себя скотиной и ловеласом, но на самом деле ни тем ни другим не являлся. Он остановился и обреченно взглянул на готовую разрыдаться девушку.
– Господин лейтенант… – всхлипнула она.
В этот момент за ее спиной появился кто-то еще, и горничная была вынуждена отойти в сторону.
– А-а, вот и отлично!
К удивлению Горохова, это была не вдовствующая княгиня, а одна из ее дочерей. Всего их у Гордеева было четыре – и на что он только надеялся? – причем от трех разных жен. Это объясняло не только различие их характеров и внешности, но и возрастной разброс. Старшей, Анне, было уже порядком за сорок, а то и все пятьдесят, и красавицей она не считалась даже в юности. Тем не менее она успела дважды побывать замужем, правда, не обзаведясь потомством. То ли по этой, то ли по иной причине никто из ее супругов так и не стал преемником Гордеева. Первый, какой-то марсианский граф, сгинул в дальней разведке, а второй был до сих пор жив-здоров, но довольствовался пожизненным местом в Совете. Вторая дочь, Оксана, была примерно ровесницей Преображенского. В старых девах она тоже не сидела, но ее личную жизнь, как и судьбы многих других людей, перечеркнула Катастрофа. Муж Оксаны погиб на Гефесте. После этой трагедии она почти не показывалась в обществе, всецело посвятив себя воспитанию маленькой дочери. Для этого в Кремле, конечно, существовал целый штат гувернанток, всевозможных учителей и тренеров, но понять княжну было можно, и ее понимали. Тем более что была она милой, тихой и приятной в общении. Младшенькая, Ольга, еще только примеряла свое первое бальное платье, буквально вот только что превратившись из угловатого подростка в совсем юную (но при том весьма капризную) барышню…
Но сейчас на пороге стояла не маменька княжны Ольги и не Анна или Оксана. На Гороха внимательно смотрела третья дочь Гордеева – Татьяна. Черт в юбке. Женщина-огонь, ураган, наводнение, землетрясение, цунами и термоядерный взрыв в одном флаконе. Бояться ее, конечно, лейтенант не боялся – девица все-таки, а не тигр-людоед, но уровень самоуверенности в его душе резко пошел вниз. Один вид этой красивой девицы – высокой, стройной (куда там Кате!), рыжеволосой, с изумрудными глазами и какой-то нокаутирующей улыбкой – заставлял Гороха просто цепенеть. А уж что творилось в душе лейтенанта, когда он представлял, что эта «принцесса хаоса» может стать следующей Великой Княгиней, описанию не поддавалось. Если Преображенский – упаси господь! – когда-нибудь обратит на нее внимание, это будет последним днем того, что еще осталось после Катастрофы. А он обратит. Не век же ему горевать по Нине.
В этом пафосном светском обществе легкомысленное отношение к бракам было почему-то в порядке вещей. Словно в результате создавались не властвующие фамилии, а временные коммерческие союзы. Возможно, Сергей Павлович был более глубоким и сентиментальным человеком, но земная атмосфера действовала разлагающе и не на таких скорбных рыцарей. К тому же в коротких списках однолюбов до появления Нины он не числился.
– Лейтенант! – Голос княжны соответствовал внешности: красивый и властный. – У меня есть для вас поручение!
– Сожалею, сударыня, – промямлил Горох, – но я адъютант его светлости Великого Князя…
– А я, возможно, стану Великой Княгиней, – оборвала его Татьяна.
«И ведь станет, – с тоской подумал Горох. – Глазом не успеешь моргнуть».
– Сергей Павлович может вызвать меня в любую секунду.
– К тому времени вы уже вернетесь. – Она одарила Гороха царственной улыбкой. – Или у наших новых офицеров в порядке вещей отказывать дамам?
Ответить на этот выпад Горохов мог в два счета. Да еще так ответить, что эта возомнившая о себе девица… Лейтенант кисло улыбнулся и отвесил поклон. Нет, он ничего не мог ответить или сделать. Эта редкой красоты княжна… Эта цветущая барышня, двадцати пяти лет от роду… Она его «построила»! Это был позор всему военному космофлоту, но так уж распорядилась судьба.
– Я в вашем распоряжении, сударыня. – Все, что он мог предпринять, чтобы не лишиться самолюбия напрочь, это взглянуть на часы. – Правда, лишь на ближайшие десять минут.
– Помогите Марии донести вот это. – Татьяна указала на громоздкую коробку и, навылет прострелив гордость Гороха еще одной неотразимой улыбкой, скрылась в апартаментах.
Адъютант был убит и растоптан. Он шел, обливаясь потом, прижимая к тщательно отутюженному кителю неудобную, тяжелую коробку, и проклинал себя за малодушие. «Нашла носильщика! Рядового не могла позвать?! Или все роботы во дворце сломались? Великосветские дамы! Чуть что, офицера им подавай! Мельче лейтенанта они чинов не знают! Но, черт возьми, как ей удалось запрячь меня в хомут?! Меня, царя Гороха! Которого не сломили ни гауптвахта летного училища на Каллисто, ни рудники на Торбане! А как же мое чувство мужского достоинства? По каким кусочкам его теперь собирать? Эй, мужское достоинство, ты еще живо? Вот, не плюй в колодец, лейтенант Горохов! Возомнил себя неотразимым ловеласом – получи сдачи… Сейчас донесу эту хренотень и сразу же позвоню в ателье! Доколе, действительно, можно тянуть с платьем?! Катя же волнуется…»
* * *
Воротова всеобщая суета не трогала. Завтрашнее торжество имело особое значение только для тех, кто не понимал всей глубины той бездны, в которую падали ОВК и уцелевшие Колонии. Полковник знал гораздо больше придворных и даже многих генералов, а потому все его внимание было сосредоточено на изучении данных разведки.
– Ваш парадный мундир, господин полковник. – Девушка-лейтенант дворцовой охраны продемонстрировала Воротову затянутый в полиэтилен белоснежный мундир. Раньше Игорь носил черную униформу спецвойск армии Каллисто. Теперь ему полагалось одеваться в общевойсковую форму ОВК. Хотя бы на парады и торжественные мероприятия.
– Повесьте где-нибудь, – полковник оторвался от бумаг и кивнул в сторону стенного шкафа.
– В приказе был пункт о шевроне… – Девушка развернула упаковку так, чтобы Игорь видел рукав кителя. В новую форму вместе с полковником переоделись все бойцы спецназа Каллисто, теперь это подразделение получило статус личной гвардии Великого Князя, но по просьбе Игоря Преображенский не стал придумывать им новую отличительную символику. Гвардейцы перенесли со старой черной униформы на новую свои нарукавные шевроны: круглый золотой щит с черной скалящейся пантерой в центре и надписью по краю «Каллисто. Спецвойска».
– Все правильно, – Воротов кивнул. – Свободны…
Мадемуазель лейтенант повесила мундир в шкаф и, бросив на полковника «уточняющий» взгляд – не изволит ли он что-то добавить? – вышла. Игорь снисходительно покачал головой. На Каллисто женщины в армии были редкостью. Только на незначительных должностях и в ранге служащих. Им даже не полагалось никаких званий. Земля в этом плане всегда отличалась особой демократичностью. Здесь можно встретить даже боевых специалистов в юбках, а уж о штабных дамах нечего и говорить. Катастрофа эту традицию только укрепила. В условиях жесткого дефицита кадров не до половых различий. И все же Воротов никак не мог к этому привыкнуть. Слишком уж патриархальное было у него воспитание. Женщина в форме вызывала у него двоякие чувства. С одной стороны, форма дамам шла не меньше, чем кавалерам. Но с другой… война – это кровь и грязь, серые будни походов и безжалостные вспышки сражений. Это лишенные эмоций приказы, зачастую посылающие людей на верную гибель, и никакого снисхождения, никому, вне зависимости от пола. Если в глубине души ты почти романтик – хотя бы по отношению к дамам, – все эти нюансы будут тебя тяготить…