– Но его портреты такие нежные, – заметила Аллегра. – Трудно поверить, что он настолько не любил людей.
Броня слабо улыбнулась.
– Он был сложным человеком, – сказала она. – Не всегда легко жить с гением. – На мгновение она погрустнела. – Но я не хочу вас задерживать. Лучше посмотрите вокруг. – Она обвела галерею рукой. – Здесь его последние работы, более ранние картины наверху, если вам будет интересно взглянуть на них. Вы уверены, что мы никогда не встречались? – снова спросила она Аллегру. – Вы кажетесь мне такой знакомой…
Максу картины Яго Форреста показались на редкость трогательными. На многих узнавалась Броня, но он также рисовал крестьянок с морщинистыми лицами и узловатыми пальцами и молодых девушек в стиле ню, чьи обнаженные тела выглядели такими чувственными, что Макс ощутил беспокойство.
– Пойдем посмотрим наверху, – сказала наконец Аллегра, и Макс последовал за ней по винтовой лестнице. Аллегра остановилась так резко, что он налетел на нее.
– Осторожно… – начал было Макс, но тут увидел причину неожиданной остановки. На стене напротив лестницы висел огромный портрет: молодая женщина в томной позе, рука закинута за голову, на лице удовлетворенная улыбка. Но не откровенные сексуальные ощущения от картины заставили щеки Макса гореть. А лицо женщины и ее выражение – одновременно плотское и нежное.
– Разве она не прекрасна? – Броня последовала за ними наверх и стояла сейчас рядом, неверно истолковав их молчание. Она посмотрела на Макса и Аллегру. – У них с Яго был страстный роман, о, наверное, лет двадцать пять назад. – Она рассмеялась. – Я долго ревновала к ней. Так боялась, что Яго захочет вернуться, но, видимо, они очень плохо расстались. Она была его страстью, а я – любовью, так он мне всегда говорил. Печально, что у них ничего не получилось. У нее на лице написано, как сильно она его любит, вы видите?
– Да, – ответила Аллегра странным деревянным голосом. Она побледнела, и Макс придвинулся ближе и положил руку ей на плечо.
– Может, вы узнаете ее? – Броня деликатно замолчала, с любопытством глядя на Аллегру.
– О да, – сказала Аллегра и повернулась, чтобы посмотреть прямо на нее. – Это моя мать.
– Боже мой… – Броня ахнула и поднесла ладонь ко рту. – Ваши глаза! Вот почему вы показались мне такой знакомой… У вас глаза Яго! – Она уставилась на Аллегру. – Вы его дочь!
Макс беспокоился из-за Аллегры. Она выглядела безучастной и потерянной, стоя на тротуаре перед галереей. Макс попытался обнять ее, но она шагнула в сторону, избегая прикосновений.
– Я отвезу тебя домой, – предложил он, но Аллегра покачала головой.
– Мне нужно поговорить с мамой, – сказала она, и Макс послушно остановил такси.
На протяжении всей поездки она ничего не сказала, и вот такси остановилось у дома Флик.
– Хочешь, я пойду с тобой?
– Все будет в порядке, – ответила Аллегра. – Я думаю, мы должны поговорить с Флик наедине.
– Тогда я подожду, – сказал Макс.
– Не глупи. – По крайней мере, ее лицо оживилось и даже мелькнуло некое подобие улыбки. – Это может занять несколько часов. Поезжай домой.
Максу это не понравилось, но он не мог ввалиться в дом ее матери без приглашения, поэтому подождал, пока Аллегра войдет внутрь, прежде чем назвать таксисту домашний адрес.
Макс не находил себе места. Ходил взад-вперед по комнате, садился на диван, потом вставал, шел в кухню. Включал телевизор, выключал его. Продолжал думать об Аллегре, о том, что она чувствовала, когда после стольких лет выяснила, кто ее отец. Почему Флик не говорила ей? Макс знал, как сильно Аллегра тосковала по отцу. Видел, с какой завистью смотрела на их с Либби отца, и, хотя тот относился к ней как к дочери по совместительству, это не то же самое.
Услышав звук поворачиваемого ключа в замке, Макс вскочил и поспешил в прихожую. Аллегра, все еще в его пиджаке, закрывала входную дверь. Она повернулась к нему с таким выражением на лице, что у Макса сжалось сердце.
Он не раздумывал. Просто развел руки, и Аллегра молча шагнула в его объятия. Макс притянул ее к себе, прижал к груди и впервые за много дней ощутил покой, пусть даже с такой – дрожащей, холодной, уставшей, расстроенной – Аллегрой.
– Пойдем, – мягко сказал он наконец. – Выпьешь чего-нибудь? Тебе это сейчас необходимо.
Он заставил ее сесть на диван и налил в стакан виски. Аллегра с сомнением посмотрела на стакан, который он ей вручил.
– Я не очень люблю виски, – сказала она.
– Все равно выпей, – настаивал Макс.
Неохотно она сделала глоток и, задохнувшись, похлопала себя по груди и поморщилась, но краска стала возвращаться к щекам, и Аллегра глотнула еще.
Макс сел на диван рядом с ней, но не слишком близко.
– Лучше?
– Забавно, но да. – Аллегра поболтала виски в стакане, и ее улыбка исчезла. – Я только что довела маму до слез, – призналась она Максу. – И от этого мне не очень хорошо.
Непреклонная Флик Филдинг плакала? Макс не мог себе такого представить.
– Как она отреагировала, когда ты рассказала ей о портрете?
– Сначала пришла в ярость, – ответила Аллегра. – Портрет должен был быть уничтожен, Броня не имела права привозить его в Лондон, она обратится в суд, чтобы заставить Броню снять картину… Флик, как дикое животное, металась по кабинету, но, когда я сказала, что портрет очень красивый, она остановилась и закрыла лицо руками. Как будто внутри у нее что-то оборвалось, сломалось. – Аллегра сделала еще глоток виски. – Я никогда раньше не видела, чтобы Флик плакала. Это было ужасно.
– Это правда? Яго Форрест твой отец?
Она кивнула:
– Все, что рассказала нам Броня, правда. У них случился невероятно страстный роман. По словам Флик, она была слишком молода и глупа, но даже теперь очевидно, что она любила Яго. А может, любит до сих пор. Она сказала, что была убита горем, когда он ее бросил. – Аллегра рассеянно потягивала виски. – Забавно представлять ее молодой и безумно влюбленной, но сейчас это многое объясняет. Она скрывается за маской холодного интеллекта, чтобы никто не догадался, что когда-то она была ранимой. Когда держишь всех на расстоянии вытянутой руки, то никто не сможет причинить тебе боль. – Выражение Аллегры стало грустным. – Бедная Флик.
– Бедная ты, – возразил Макс и, не в силах противостоять соблазну, потянулся и убрал выскользнувшую прядь волос Аллегре за ухо. – Что же случилось?
– Флик забеременела, но Яго не хотел ребенка.
Макс слышал, как Аллегра пытается контролировать голос, и подвинулся ближе, чтобы положить руку ей на плечо. Аллегра благодарно наклонилась к нему, по-прежнему сжимая пальцами стакан.
– Он дал ей деньги на аборт, но в последний момент Флик отказалась, и Яго был в ярости. Поставил ее перед выбором – или он, или ребенок, и она выбрала ребенка. – Аллегра сглотнула. – Она была уверена, что Яго слишком сильно ее любит, чтобы позволить уйти. Думала, что просто покажет ему малыша и Яго передумает.