– Лиза? Что с ней? – Теперь голос капитана уже не казался таким заспанным.
– Я думаю, она… она что-то… сделала с собой.
Больше ей не нужно было ничего говорить. Даниэль заверил ее, что через две минуты будет в ее каюте, и положил трубку.
Через две минуты? Очень долгое время, если кому-то невмоготу. А тем более если боишься, что твоя плоть и кровь может в эту минуту лишить себя жизни. Прямо сейчас. В эту секунду.
Юлия не могла больше ждать. Она распахнула балконную дверь.
Ей в лицо пахнул холодный, сырой ветер. Она больно ударилась голой ногой о шезлонг, услышала шум океана, который звучал в ее ушах, как рев дикого зверя, раскрывшего пасть, чтобы мигом проглотить все, до чего достанут его клыки.
– Лиза! – попыталась она перекричать шум волн.
Их балконы разделялись тонкой перегородкой из белого твердого пластика. Юлия свесилась как можно дальше через парапет, чтобы заглянуть направо за перегородку в каюту Лизы.
Свет! В каюте горели потолочные светильники, а поскольку шторы перед открытой балконной дверью не были занавешены, то они освещали и часть Лизиного балкона.
«Значит, она все еще находится в своей каюте», – облегченно подумала Юлия. Пока маятник страха, который она на мгновение оттолкнула от себя, со всей силы не ударил в ответ. С целью энергосбережения электрическая цепь в каюте прерывалась, как только пассажир при выходе из комнаты забирал из коробочки на стене свой электронный ключ. Все лампы и кондиционер отключались. Обычно яркий свет в каюте указывал на присутствие пассажира в своем номере. Но свет мог гореть и в том случае, если пассажир не взял с собой ключ.
Или воспользовался другим выходом.
Когда Юлия еще сильнее перегнулась через поручни, у нее появилось чувство, что следующая волна может достать ее. Слишком далеко, чтобы иметь надежную опору под рукой.
Ветер бросал соленые брызги ей в лицо. Моросящий дождь капельками скатывался с ее бровей. Дождь и слезы. У нее все расплывалось перед глазами, она щурилась, плакала. Кричала.
И потом она увидела их. Высокие ботинки на шнуровке. Лизины ботинки. Они стояли на полу, между кроватью и тумбочкой, на которой располагался телевизор, наполовину скрытые под покрывалом, а под ним на постели, как ей показалось, угадывалось и тело Лизы.
Мозг Юлии переключился в режим врожденных инстинктов. Она была матерью. Ее затравленная одноклассниками дочь написала прощальное письмо. Украла у нее запасной ключ от своей каюты. Закрылась в своей комнате. Не реагировала на ее стук в дверь. И неподвижно лежала на полу.
Ей не следовало игнорировать тот факт, что Даниэль появится здесь уже через несколько секунд. Но эта мысль даже не пришла ей в голову.
Одну руку на перегородку, вторую на поручни. Одну ногу на самую нижнюю перекладину. Вторую ногу на следующую… Подъем происходил автоматически.
То, что она подвергала свою жизнь смертельной опасности, Юлия осознала только тогда, когда, стоя на ограждении своего балкона и ухватившись обеими руками за перегородку, попыталась поднять одну ногу, чтобы поставить ее на поручни Лизиного балкона. И… поскользнулась.
Ее голая ступня еще не отошла после удара о шезлонг. Юлия не чувствовала боли. Но одновременно она не почувствовала, что ее мокрая подошва потеряла опору.
Внезапно весь вес ее тела пришелся на ее руки. У нее не было шанса. Если бы на перегородке был хотя бы какой-нибудь паз, ручка или что-нибудь, за что можно было бы ухватиться. А так вслед за ногами у нее соскользнули и руки.
И ее тело начало сползать вниз.
Юлия закричала, но океан внизу под ней ревел еще громче. Хищник почуял добычу, когда увидел Юлию, висевшую на поручнях между двумя каютами.
Сползая вниз, она все же смогла уцепиться за самый верхний поручень перил. Однако он оказался из дерева, был мокрым и слишком широким для ее тонких рук, чтобы долго цепляться за него. А Юлия была обессилена и утомленна.
«Не смотреть вниз. Только не смотри вниз», – приказала она себе, как будто это могло что-то изменить. Как будто океан исчезнет, если она просто закроет глаза.
Ветер трепал ее, как знамя. Юлия зажмурилась и почувствовала, как ее пальцы начали медленно соскальзывать с края поручня.
«Мне очень жаль».
Это была последняя фраза? Последняя весточка от ее дочери в этой жизни?
Она в последний раз прокричала имя своей дочери и словно эхо услышала в ответ свое собственное имя.
– Юлия?
Кто-то позвал ее из глубины каюты, но это была не ее дочь, звавшая ее к себе. Голос Лизы не мог быть таким низким. И ее хватка не могла быть такой крепкой.
– Я держу тебя! – крикнул мужчина, лицо которого неожиданно появилось над ней. В последнюю секунду он вытянул ее наверх и втащил на корабль.
Назад в кошмар.
Тиаго лежал на кровати и потел. В его новой каюте кондиционер не работал, что уже само по себе доказывало, что каюта номер 4337 оставалась свободной. А то, что в ванной комнате вода вытекала из душа со скоростью меда, а в спальне воняло кошачьей мочей, делало эту каюту совершенно непригодной для жилья.
Если бы у него был выбор, он бы поискал себе убежище получше, но в компьютере, стоявшем в администраторской, в который Стейси разрешила ему заглянуть, не нашлось альтернативы. Две тысячи восемьсот девяносто восемь пассажиров. Все каюты на «Султане» были заняты; кроме одной-единственной, требующей ремонта, в которой он прятался вот уже в течение двадцати часов.
Какая же неудачная поездка!
Тиаго сидел на кровати, прислонившись спиной к настенной обивке каюты, и переключал пультом дистанционного управления каналы телевизора, громкость которого он установил на минимальный уровень. В каюте горел лишь слабый свет, а дверные пазы были завешены полотенцами, чтобы никто, проходя мимо, не заметил, что здесь кто-то живет.
Какой кошмар!
Он еще не успел украсть достаточную сумму, чтобы компенсировать свои затраты на эту поездку, а теперь еще и обречен на то, чтобы остаток пути прозябать в этой вонючей, душной дыре.
У Тиаго урчало в животе, фасованные земляные орешки из мини-бара он уже давно переварил, но чувство голода еще не было настолько сильным, чтобы он отважился выйти из своего убежища.
Наружу. К громилам, которые наверняка уже давно знают, кто он такой, и теперь лишь выжидают, когда он появится снова.
«Ты что, подслушивал нас?»
Он почти не спал и провел большую часть времени в новом пристанище, размышляя о своем запутанном положении. При этом ему казалось, что у него в ушах постоянно звучат слова офицера:
«Ты покойник».
Таким же мертвым был и пятый канал судового телевидения, на котором он застрял и который демонстрировал изображение с отдельных внешних камер видеонаблюдения. С мостика, в направлении движения и в сторону кормы. Сейчас в это позднее время, все они были выключены. Только бегущая строка на нижнем крае экрана для разнообразия сообщала Тиаго, что они двигались в западном направлении со скоростью 19,4 узла при умеренном волнении моря и моросящем дожде.