– Тогда должен знать окрестные горы, как никто другой. Пусть расскажет нам, куда идти, – проговорил граф, и в его голосе звучала безжалостность, какой я еще не слышал.
Мне следовало отказаться или, по крайней мере, еще раз попытаться убедить Хроудланда, что Грааль – всего лишь выдумка. Однако его убеждение было столь неколебимо, что я понял: никакие слова не возымеют эффекта. Это был тот же упертый, одержимый Хроудланд, какого я видел раньше. Если он решил действовать, то уже ничто его не остановит. На этот раз граф вбил себе в голову, что Грааль спрятан где-то поблизости, и решил добыть его. Я мог лишь или остаться в стороне и отказаться участвовать в сумасбродстве, или пойти с ним и помочь, чем смогу. Быстрый тайный налет мог застать васконов врасплох, но я сомневался в успехе. Горцы наверняка расставили хорошие дозоры, зная, что через перевал идет франкское войско. Если будет стычка, безрассудная отвага графа может принести победу. Но его опрометчивость может также навлечь на него еще бо́льшую опасность.
Сознавая, что уже обязан Хроудланду жизнью и свободой, я решил отправиться с ним. Буду при нем в качестве человека трезвого и рассудительного и, таким образом, сумею вернуть свой долг.
* * *
Утром мы выехали втроем – Хроудланд, Беренгер и я. Граф решил взять как можно меньше людей, чтобы привлечь меньше внимания. Эггихард не выразил никаких возражений против нашего отъезда. На самом деле ему даже хотелось, чтобы мы убрались, и я заподозрил, что он надеется на гибель Хроудланда. Мы планировали вернуться к тому времени, когда починят сломанную повозку, чтобы вместе с ней догнать основное войско. Герина оставили, отчасти чтобы он помог в организации охраны повозок с деньгами, но также и для того, чтобы Эггихард сдержал слово и дождался нашего возвращения. По просьбе друга я взял свой лук, а он сам и Беренгер вооружились мечами и кинжалами. Никто из нас не надел панциря, так как мы собирались двигаться быстро налегке, а коней оставили в обозе, потому что двигаться приходилось по узкой тропинке, отходящей от основного тракта.
Тропинка петляла по боковому склону, и не прошли мы и мили от дороги, как уже скрылись из виду. Земля коварно осыпалась под ногами, и идти приходилось очень осторожно. Справа виднелись крутые склоны, пересеченные сухими овражками, иногда встречались глубокие ущелья. Кое-где низкорослые растения умудрились пустить корни, но в это время года они были иссохшими и увядшими. Слева склон вздымался так круто, что тропинка местами прерывалась оползнями. Мы находились посреди унылой, скалистой пустыни. Вдали выше нас виднелось маленькое стадо животных, в которых я узнал горных козлов. Они испугались и скрылись за гребнем, как только заметили наше присутствие. В горной вышине парили крупные стервятники. Больше признаков жизни в округе не было.
Погода нам благоприятствовала. Стоял яркий солнечный день, и дул ветерок, принося приятную прохладу. Я начал надеяться, что Хроудланд ошибся в местонахождении Грааля, и наша авантюра окажется не более чем приятной прогулкой. Мы шли ровным шагом еще час, пока не свернули за гору, и граф, шедший впереди, вдруг остановился. Он припал на одно колено и сделал нам знак оставаться на месте. Через некоторое время он поманил меня к себе и показал вперед. Я смог различить вдали какое-то строение. Оно было из такого же серого камня, как окружающий ландшафт, поэтому его было трудно хорошо рассмотреть. Строение оказалось гораздо меньше, чем я ожидал, чуть больше порядочной хижины, и его окружала стена из каменных глыб. Тропинка продолжала петлять туда-сюда и поднималась на гору в том направлении.
– Должно быть, это то, что нам нужно, – тихо проговорил Хроудланд.
Мы отступили на клочок ровной земли.
– Беренгер, – велел граф, – оставайся здесь и смотри по сторонам.
Тот начал возражать, но Хроудланд прервал его:
– Тут наш единственный путь назад. Ты должен держать его открытым. При необходимости применяй силу. Если будет невозможно, подай сигнал.
Он снял с шеи рог из олифантовой кости и протянул Беренгеру, который неохотно взял.
– Я бы предпочел пойти с вами, – недовольно проговорил он.
Хроудланд покачал головой.
– Мне нужно, чтобы со мной был Одноглазый. Его лук может пригодиться. – Он повернулся ко мне. – Взберемся на склон, что прямо у нас за спиной. Из дома нас не будет видно. Когда залезем достаточно высоко, станем двигаться в сторону дома.
Я взглянул на неровный склон, и, наверное, на лице у меня отразилось сомнение, так как граф добавил:
– Торопиться не надо. Мы должны подождать и появиться перед тамошними обитателями ближе к вечеру. Тогда солнце будет светить им в глаза, а мы, когда будем подкрадываться, сможем воспользоваться длинными тенями.
Вздымавшийся надо мной каменистый склон вызвал в памяти камнепад, который чуть меня не убил. Я отвлекся на мгновение, размышляя, кто стоял за этим. После Сарагосы покушений на меня не было, и серия таинственных нападений почти забылась.
Хроудланд заговорил снова:
– Когда мы направимся к дому, Одноглазый, иди выше меня по склону и смотри вниз. Я хочу, чтобы в случае необходимости ты мог точно выстрелить.
Я вытащил из чехла лук, чтобы проверить его, все ли в порядке.
– Когда будем карабкаться, тебе понадобятся обе руки. Поэтому повесь лук за спину. Когда придет время занять позицию, я подожду и дам сигнал.
Я выбрал стрелу и провел рукой по наконечнику. Он был убийственно острым. У меня возникло смутное воспоминание, что такой же стрелой я воспользовался, чтобы расправиться с васконским пращником, устроившим мне засаду в этих краях.
– Сколько брать стрел? – спросил я.
– Четыре-пять. Похоже, в том доме не больше одного-двух человек. Если я подберусь достаточно близко, то смогу ворваться, пока они не поняли, что происходит.
Мы дождались того момента, когда солнце поплыло к горизонту, и начали взбираться. Приходилось нащупывать путь по крутому склону, шаг за шагом, и мы продвигались так медленно, что я испугался, как бы не оказалось слишком поздно. Хроудланд двигался впереди, и я старался не быть прямо под ним, поскольку он случайно ронял вниз большие камни, которые катились в опасной близости от меня. Раз или два я чуть не сорвался по собственной вине – камень, за который я держался, срывался вниз. Был и очень неприятный момент, когда нога соскользнула, и я на несколько ярдов съехал вниз к краю небольшого обрыва. Я затормозил у самого края, сердце страшно колотилось. Хроудланд сердито оглянулся и сделал знак поспешить. Вскоре мои руки и ноги уже болели, и я стал беспокоиться, что даже если мы доберемся до цели засветло, руки у меня будут так трястись, что как стрелок я окажусь бесполезен.
Наконец, Хроудланд закончил восхождение и подождал, когда я заберусь на один с ним уровень. Потом двинулся под углом вбок по склону. Я следовал за другом, мне мешал лук на спине. Теперь продвигаться было легче, и мы пробирались быстрее, шаг за шагом, раскидывая руки, чтобы охватить как можно больше земли. Когда мы пересекли линию гряды и увидели дом, нам повезло наткнуться на еле заметную овечью или, возможно, козью тропу. Это помогло нам двигаться быстрее. Иначе мы бы еще карабкались по склону в наступающей темноте.