Это было не смешно – даже в той шутливой форме, в которую она попыталась облечь свои слова. Чейз крупно налажала. Настолько, что чуть не спровоцировала применение оружия. Но что было еще противнее, она не знала, как не позволить себе повторить подобное. Может, ее все-таки следовало отчислить.
Все вокруг стало расплываться. Зачем она вообще звонит Дженис?
Потому что Дженис знает, что Торн – ее отец. А это делает ее одной из трех людей, которые знают правду. Вот почему.
Двое других – это Кейл и Пиппин. Доктор Ритц тоже знает, но Чейз эту женщину не считает: она просто прочла про это в личном деле Чейз. Пиппин вытянул из нее эту тайну как-то вечером в первый год учения, когда она избила двух однокурсников. Она застукала их за разговором на тему «Торн – убийца» и озверела. Пиппин оттащил ее от них. В тот момент он доказал свое право считаться ее лучшим другом, торжественно поклявшись вечно вести себя так, будто он об этом не знает.
Чейз с трудом проглотила вставший в горле ком. Она совершенно не понимала того эпизода. Ее отец убивал людей. Бесспорно. С чего ей вздумалось его защищать? А ее домом теперь стала академия. Пиппин – ее семья. Ей следовало бы просто забыть про Мичиган и Дженис. И про Торна.
Легче сказать, чем сделать. Ее родители были серой тучей, от которой ей не удавалось спрятаться.
Чейз стерла свое сообщение, как стирала все предыдущие, ощущая себя такой же неотвеченной, как телефон матери.
* * *
Ангар заполнился воплями. Криками. Визгом.
Чейз уронила инструменты. Она помогала техникам восстанавливать шасси «Дракона», но все было забыто из-за сигнала тревоги.
Что-то случилось.
Чейз пришла в движение, задыхаясь. Только когда все заорали, она поняла, что ждала, затаив дыхание, с той секунды, когда Пиппин объяснил ей, что может означать ее посадка в Канаде: ответные действия Жи Сюнди.
Она ждала у дверей ангара вместе с остальными служащими, а в ее голове с грохотом перекатывались слова ее отца. Вторая холодная война действительно начала разогреваться. Торн будет так рад! Она представила себе, как он высокомерно командует какой-то базой. Кейл один раз упомянул Техас, но Чейз его местоположение интересовало только для того, чтобы не пролететь над ним.
Двери ангара распахнулись, впуская ледяной ветер и колкие ледышки. Чейз закрыла лицо рукавом и протолкалась ближе к месту действия. Истребитель старой конструкции, «Орел», выруливал к ангару. Его дымящиеся двигатели поливали из шлангов белой пеной.
Под кабиной из рваной дыры текла маслянистая жидкость и красная струйка, которая могла быть только кровью.
– Откройте фонарь! – проорал кто-то. – Достаньте Эррикса! Достаньте его!
К кабине подкатили трап, наземная команда стремительно поднялась на него. Они начали колотить по соединению фонаря ломиками, но его заклинило из-за повреждений корпуса. Какой-то техник закричал, требуя сварочную горелку. Чейз бросилась назад, чтобы принести ту, которой они работали с «Драконом». Она вручила ее технику, а он окатил ее ледяным взглядом.
– Вали отсюда, кадет. Ты мешаешь.
Чейз попятилась. Она была так потрясена ситуацией, что даже не заметила оскорбления. Фонарь наконец удалось открыть – и пилота закрепили на носилках. Он издавал ужасные звуки и хватал себя за ногу, которую раздробило на части. Она больше не похожа была на ногу. Скорее на мясо, порубленное в фарш вместе с комбинезоном.
Носилки бегом понесли в лазарет.
Чейз задохнулась от дыма, который продолжал валить от «Орла». Какой-то кадет потянул ее сзади за китель, оттаскивая от сцены разрушения. Она послушно пошла за ним, слишком ошеломленная, чтобы реагировать на что-то, кроме того, что только что видела.
– Что случилось? – тупо спросила она.
Ей ответил знакомый голос – но не из тех, которые могли бы успокоить.
– Это сделал красный беспилотник, – сказал Тэннер. – «Орел» вел наблюдение над Северным полюсом. Пытался шпионить с черного хода. Даже не верится, что командование могло рассчитывать на успех.
Зеленоватый синяк все еще оставался у него под глазом, напомнив Чейз о том, как Сильф его избила две недели назад.
– Нам надо убраться отсюда, пока нас не отстранили от полетов.
Он говорил спокойно, тоном, который всегда ощущался как черта его характера.
Они пошли вместе, что казалось странным – вполне закономерно. Чейз переключилась с дыма реальной войны на ту внутреннюю борьбу, которую ощущала, глядя на Тэннера. В прошлом семестре он помогал ей с историей: ей никак не удавалось запомнить, какую из стран жисюндинцы купили первой. А когда его симпатичное азиатско-американское лицо пробудило в ней какое-то культурное любопытство, она начала заниматься с ним тем же, чем сейчас занималась с Бунтарем.
– Это будет означать войну? – спросила Чейз. – Столкнет нас с обрыва?
– Нет. Эти ублюдки хорошо знают, что делают. Они ведь не убили пилота, так? Они позволили ему доковылять сюда и дать нам почувствовать, на что они способны. Наверное, это просто возмездие. Они демонстрируют нам свою силу.
Возмездие за то, что Чейз совершила посадку в Канаде?
Ей стало душно. Наверняка это она виновата! Может, жисюндинцы атаковали и канадскую базу? Может, жисюндинцы нашли способ сбить «Феникса»? В эту секунду воспоминание о длинноволосом Стреле не вызвало у нее желания возмущенно закатить глаза.
Он цел! С ним не может ничего случиться!
Они обязательно будут снова летать вместе.
Она не сразу вынырнула из своих мыслей.
– Чего?
Тэннер смотрел на нее так, словно спросил о чем-то важном.
– Я сказал: «Почему Бунтарь?»
– Ты серьезно? После того, что мы сейчас видели… это не важно.
– Для меня важно. – Взгляд Тэннера не отпускал ее. Он подался чуть ближе, заставив ее вспомнить его крепкие быстрые поцелуи. – Пусть я не в команде «Стрикеров», но я лучше Бунтаря. Бунтарь оповещает всю академию каждый раз, как вы встречаетесь. Ты ведь мне по-настоящему нравишься.
– Но ты меня… – Чейз замолчала, вспомнив поддразнивание Пиппина – что это стало просто стандартной отговоркой, а не реальным ответом. – Почему? – спросила она вместо этого. – Почему тебе кажется, что я тебе нравлюсь?
Он чуть вытянулся.
– Это инстинктивная реакция. Мне хочется тебя видеть.
– Но это ведь просто ты. Это не имеет ко мне никакого отношения, понимаешь? Честно, Тэннер, – ведь я отвратительно себя вела с тобой.
Она не позволила себе добавить «специально». Тэннер умный и добрый, он не только пилот – у него есть другие таланты. Он в десять раз лучше Бунтаря – и как только Чейз это поняла, то сразу же с ним порвала. Он не заслуживает того, чтобы путаться с Никс.