– Извини. – Она подалась к нему совершенно невольно: ее лицо оказалось так близко от его лица, что она вздрогнула, отстраняясь. – Все слишком сложно.
Он открыл перед ней дверь.
– Тебе будет очень трудно убедить меня сдаться, Чейз. Особенно если будешь смотреть на меня так, как сейчас смотрела.
Они ушли из капеллы вместе. Чейз ожидала, что они разойдутся, но Тристан прошел за ней в рекреацию. Он действительно не собирался отступать и даже вызвал ее на еще один мелкий разговор – насчет того, какой вес она может выжать, – когда все резко изменилось.
Все экраны в рекреационной вспыхнули красным светом. Несколько десятков кадетов застыли молча, в изумлении.
В ужасе.
Ослепительно-красный флаг Нового восточного блока занял весь экран. Цепочка звезд на ярком фоне казалась почти объемной. Какой-то голос что-то громко вещал. Речь казалась быстрой и гневной. Угроза. Чейз показалось, что это китайский, но вскоре он переключился на русский, а потом – на хинди.
Жисюндинцы начали действовать.
* * *
Бригадный генерал собрал команды «Стрикеров» у себя в кабинете.
– Устраивайтесь поудобнее, – предложил он.
Мест для всех не хватало. Они выстроились вдоль стены, и Сильф возвышалась над кожаным креслом Чейз.
На экране оставался красный флаг, а угрожающую речь прокручивали снова и снова. Чейз с колотящимся сердцем ждала, чтобы кто-то заговорил. Перевел. Придал смысл нескончаемым словам. Она посмотрела на Пиппина: тот мог понимать как минимум один из этих языков – но он был еще бледнее, чем в тот момент, когда они падали в облака.
Она нервно начала чесать плечо: ей необходимо было за что-то держаться. В следующий миг рука Тристана уже была рядом: он переплел их пальцы. Это стало ей якорем, хоть она и потерялась в мысленных вспышках атомных бомб. Грибовидные тучи, разбросанные по западному побережью. Она попятилась к Тристану – и его свободная рука обхватила ее за талию.
Кейл приглушил звук телевизора.
– Жисюндинцы устроили демонстрацию, – сказал он. – Они хакнули все станции, все защищенные контакты. Даже весь Интернет сейчас красный. Они проигрывают это без остановки уже полчаса.
– Что это значит? – спросила Сильф. – Это явно предупреждение.
– Угроза, – отозвался Пиппин срывающимся голосом.
– Это повторение всего того, что нам уже говорилось в прошлом. Не объединяться с другими странами. Не демонстрировать военные достижения. Генерал Торн скорее всего не ошибся: они теперь знают, что «Стрикеры» неуязвимы для их хакеров и что нам наконец удалось сбить один из их беспилотников. Наши предыдущие самолеты приведены в боевую готовность, но слишком велика вероятность того, что управление ими будет перехвачено. Жисюндинцы были бы рады обратить наших птичек против нас самих, хотя бы в качестве демонстрации.
Бунтарь шагнул вперед.
– В жопу испытания. Давайте прямо сейчас направим против них «Стрикеры»!
Кейл вскинул руку.
– Все, как всегда, не так просто. Испытания состоятся через два дня – и они стали еще важнее. Я знаю, что это звучит странно, но нам повезло. Они отправили нам предупреждение, но не стали действовать. Мы можем надеяться, что они не начнут действовать раньше, чем мы будем готовы.
Усевшийся было на пол Пиппин встал.
– Конечно, они начнут действовать до того, как мы будем готовы. Они всегда так делают. Опережают. Мешают. Они на каждом шагу ставили нам подножки уже много лет. Именно так они и сохраняют первенство.
Кейл кивнул, словно не прислушивался к его словам. Приглушенные угрозы продолжали звучать у него за спиной, яркий красный флаг чуть ли не вибрировал.
– Нарыв вот-вот прорвется. Я… Правительство желало бы кое-какие моменты от вас скрыть, но я с этим не согласен. Может, я лишусь своей должности… но мы знаем, что жисюндинцы отчаянно хотят заполучить «Стрикер». Шпионская сеть просто гудит. При каждом полете вам необходимо об этом думать. Мы намерены держать вас как можно дальше от их территории, но тем не менее помните: вы, если можно так выразиться, стали объектом охоты.
В кабинете воцарилась тишина.
– Те макеты ракет, с которыми вы летали… их в эту минуту заменяют на настоящие. С этого момента вы будете летать с вооружением.
Чейз чуть теснее прижалась к Тристану. Она мечтала о вооруженных полетах, но теперь, когда ее мечта должна была осуществиться, ей трудно было в это поверить. Настоящие ракеты у нее под крыльями? Настоящие??
Единственными звуками стало тяжелое дыхание Бунтаря. Сильф растирала ему спину круговыми движениями. Кейл выключил телевизор. Без ослепительно-красного экрана в кабинете стало темнее.
– Какие нахалы, – проворчала Сильф. – Могли бы хотя бы снабдить это дерьмо субтитрами.
Ромео выдавил смешок, но Чейз было не до юмора. Надвигался ужас, и он заключался не в возможности лишиться «Дракона» или встретиться с Торном. Это была мировая война. Она ощущала ее, как ракету, которая уже выпущена в цель.
Идущую по тепловому излучению.
Неотвратимую.
На следующее утро всем командам «Стрикеров» было назначено медицинское освидетельствование для получения разрешения на испытания. Чейз заставила себя отсидеть завтрак, но желудок у нее остался пустым.
А еще она избегала Пиппина, чтобы не выяснять того, что по-прежнему не давало ей покоя, хоть они якобы и помирились. Ей необходимо делать вид, будто все нормально. Им необходимо пройти испытания… и что потом? Найти способ бороться с жисюндинцами.
– Как ты? – спросил Тристан, когда они встретились у дверей лазарета.
– Не рада тому, что меня будут щупать и тыкать, – ответила она. – И я немного… понимаешь?
– Ага.
Он положил руку ей на плечо, но кончики его пальцев защекотали ей затылок. Она схватила его за большой палец и завела ему руку за спину – но в результате ее грудь прижалась к нему – и его вторая рука легла ей на талию.
Пиппин показался из-за угла как раз в этот момент и бросил на Чейз такой взгляд, что она почувствовала себя виноватой. Он очень хорошо научился осуждать других.
– Мне надо поговорить с моим ОРП, – сказала она Тристану.
– Конечно.
Он бросил быстрый взгляд на Пиппина и ушел в лазарет.
Пиппин привалился к стене.
– Похоже, с кадетом Широкие Плечи и Густая Грива дела идут неплохо.
– Нет, – ответила она. – Вчера вечером я ему отказала. Ты бы мной гордился.
Пиппин расхохотался:
– Ты решила, что я был бы горд, что после обжимания с парнями, которых ты едва терпела, ты бросила того, к кому испытываешь настоящее чувство? Нет, Чейз. Я тобой не горжусь.