– Я и так знаю все, что ты думаешь про мою личную жизнь. – Она скрестила руки на груди. – Но знаешь что: ты тут тоже не блещешь! – Она сделала паузу, но его ответная подколка, как и его дружеская улыбка, пропали без вести. – Я хочу тебе помочь, но сначала перестань ко мне цепляться, ладно?
– Помочь? – Рука Пиппина взметнулась к его груди и пальцы выбили дробь крайнего раздражения. – И как это ты собралась мне помочь?
Сильф с Бунтарем показались из-за угла, став свидетелями возмущенного взгляда Пиппина и окончания их гневного разговора.
– Пошли уже, – сказал Бунтарь. – Завтра нам мир спасать.
Сильф утащила его в лазарет, не дав времени еще что-нибудь добавить.
В неловкой тишине Чейз смерила Пиппина взглядом. Когда он появился в «Звезде», то был усыпан угрями, а теперь лицо у него очистилось, не считая висков. Она с удивлением отметила, что он стал по-другому зачесывать волосы. Может, и бриться стал тщательнее. А еще больше ее удивило, что у нее в уголках глаз повисли слезинки.
– Тебе следовало бы попытаться сказать правду, Пиппин. Ты считаешь, что про тебя знают – но это совсем не то же самое, что откровенность. Честность. – Эта мысль понравилась ей еще больше, когда она высказала ее вслух. – С Тристаном открытый разговор сработал. Я говорила с ним о Торне – и благодаря этому я ему доверяю.
– Ты говорила с Тристаном о своем отце? – Из черной дыры Пиппин превратился в сверхновую. – Отлично! Расскажи ему все. Пусть это я был рядом с первого дня, поддерживал тебя, хранил твою тайну. Как один из твоих влюбленных хвостиков!
– Ты же знаешь, что ты – не они.
– Тогда не обращайся со мной, как с ними!
Пиппин хлопнул за собой дверью лазарета.
Не успела Чейз прийти в себя, как по коридору прошествовал Ромео.
– Красавица прямо по курсу! – объявил он. – Не хочешь найти тихий уголок и заняться делом?
Чейз схватила его за руку и притиснула к стене.
– Неужели ты не можешь не говорить вот так? Причем со всеми? Ты никогда не задумывался, что кто-то может обмануться?
– Это мое естественное состояние неотразимости. – Он указал взглядом на то, как она его удерживает. – Мы собираемся целоваться? Потому что тогда мой пилот даст мне по шее. Не то чтобы дело того не стоило.
Она отпустила его.
– Если бы кто-то из нас был в тебя влюблен, ты бы хотел об этом знать?
Ромео пришел в восторг.
– Конечно.
– И это изменило бы твое поведение? Заставило бы вести себя по-человечески?
Он вскинул руку, словно принося клятву.
– Я был бы безупречным джентльменом. Je jure! Даю слово. – Он опустил руку. – Так мы будем встречаться? Нет? Ты имела в виду Сильф? Это Сильф, да? Ну же. Говори быстрее!
Чейз оставила его гадать в коридоре.
* * *
Кадеты сидели на слишком белой кровати рядом с отгороженной ширмой частью кабинета. Врачи осматривали их по одному за белой ширмой, что было сопряжено с чересчур долгим ожиданием.
Тишина была тяжелой. Чейз казалось, что это из-за того, что угроза Жи Сюнди распространилась по «Звезде», так что никто больше ни о чем говорить не мог. Она пыталась уговорить себя, что это никак не связано с тем, что все команды «Стрикеров» знают: она по-прежнему ссорится с Пиппином.
Тристан сидел на кровати спиной к Чейз, и она с удовольствием чуть повернулась, когда он прислонился плечом к ее плечу. Сильф развалилась в ногах кровати. Бунтаря осматривали первым: из-за ширмы до них донесся его вскрик.
– Упаковку проверяют, – пошутил Ромео. Никто не засмеялся. Он посмотрел на часы. – Двадцать три часа. Меньше суток.
– Еще раз так сделаешь, – спокойно пообещала Сильф, – и я тебе руку сломаю.
Ромео поднял брови, но промолчал. Пиппин пошаркал ногами по полу со своего места на стуле в дальней части кабинета. «Притворяется», – подумала Чейз. Он постоянно притворялся не тем, кем был, – или таился, что было практически то же самое. Ей стало больно за своего ОРП. Уж ей ли не знать, каково это, когда над тобой постоянно висит тайна! Может, было бы лучше, если бы он открыто сказал о своих склонностях?
Может, было бы лучше, если бы Чейз всем сказала про своего отца?
Ромео придвинулся к ней, прерывая ее размышления.
– Мне не терпится, Никси. Кто это?
Чейз обожгла его взглядом:
– Заткнись, Ромео!
– О чем вы? – потребовала объяснений Сильф.
– Чейз сказала, что кто-то из вас в меня влюблен. – Он обвел взглядом Чейз и Сильф. – В любом случае мне повезло.
У Пиппина побагровело лицо. Его пальцы выбивали гневную дробь по колену.
– Я говорила совсем не это, – попыталась исправить положение Чейз. – Я просто думала, что нам надо, ну… быть друг с другом откровенными. Научиться друг другу доверять.
Сильф гневно прищурилась.
– В чем именно?
Она явно подумала о Лиаме, своем друге-диспетчере. У Чейз возникло ощущение, что ей врежут сразу несколько из присутствующих.
Тристан повернулся на кровати, его взгляд был настороженным:
– Что ты делаешь, Чейз?
– Да, Никс, – подхватил Пиппин чересчур нежно, – что ты делаешь?
– Я…
Чейз не успела ничего сказать: в кабинет вломился штаб-сержант. Он сунул ей в руку листок бумаги и ушел. Она развернула записку и прочла известие два раза.
Дурная новость.
– Что это? – рявкнула Сильф. – У тебя такой вид, будто тебя списали. Тебя отстранили от полетов? – Она бросила взгляд на Пиппина. – Это из-за того, что вы двое не перестаете цапаться друг с другом.
– Нет, это от Кейла, – ответила Чейз. – Про генерала Торна. – Ей следовало бы солгать, но она была слишком ошеломлена. – Он прибыл на базу.
– И что? – не унималась Сильф. – Это ничего не меняет. С чего Кейлу тебе об этом писать?
У Чейз бешено билось сердце. Она обвела их невидящим взглядом.
– Зачем тебе знать про генерала Ублюдка? – спросил Ромео.
Бунтарь вышел из-за ширмы, растирая место на руке, куда ему сделали укол.
– Пиппин, твоя очередь. – Он замер, заметив странную тишину. – Что происходит?
– Чейз получила от Кейла записку про генерала Торна, – сказала Сильф.
– Там ничего особенного, – попыталась замять дело Чейз, но увидела, как Пиппин резко выпрямился.
– Скажи правду, – ледяным тоном потребовал Пиппин. – Будь откровенной, чтобы мы все могли тебе доверять. Как ты сама предложила.
– Генри! – предостерег его Тристан.
– Объясните мне, что происходит! – приказала Сильф.