– Могущественные мужчины в Японии почти всегда имеют любовниц. С этим мирятся, пока они держат свою связь в тайне и не позорят жен и семьи. Мы будем очень осторожны. Я буду осторожна. Тем более что, как выяснилось недавно, тебе свойственны импульсивные поступки. Ты появлялся у меня на работе, приглашал на свидания и отвозил домой на глазах у всех. – Скарлетт обняла его. – Мы не можем насытиться друг другом, значит, это не должно заканчиваться. Я не хочу тебя терять. Я сделаю все, чтобы хоть иногда ты принадлежал мне. Тебе не обязательно отказываться от меня ради своей семьи, ради того, чтобы занять принадлежащее тебе по праву место. Ты можешь обладать мною, если хочешь, и иметь все, о чем мечтал и чего заслуживаешь.
В голове Райдена мысли мелькали, как испуганные птицы.
Скарлетт давала ему карт-бланш.
Этого он не ожидал. Впрочем, он вообще ничего не ожидал, занятый исключительно утолением своей страсти.
Но одно Райден знал твердо: он не может с ней расстаться. Он даже не мог представить себе жизнь без нее. Он полюбил ее с первого взгляда и не переставал любить, а сейчас любит с такой силой, какой не ожидал от себя. Скарлетт покорила его. Если подумать, это он должен молить ее не оставлять его.
Но она его опередила.
Скарлетт готова жить в тени и уверена, что это ее законное место и только этого она заслуживает. Она считает, что на ней есть пятно, которое ей никогда не смыть.
Прежде чем Райден сумел убедить ее в обратном, краска вдруг сошла с лица женщины.
– Ты… ты больше не хочешь проводить время со мной? – Ее губы исказила судорога. – Просто когда ты сказал… Я подумала, что ты… О боже, извини, я…
Она умолкла.
Райдена испугала мертвая неподвижность ее лица. Сердце его забилось где-то в горле.
– Скарлетт… Боже, Скарлетт, любимая…
Она не пошевелилась, когда он ее потряс. Его руки дрожали так сильно, что он не мог нащупать ее пульс.
Райден позвонил Антонио:
– Скарлетт потеряла сознание. Я не могу привести ее в чувство.
Антонио обошелся без лишних вопросов.
– Положи ее на спину, сними всю одежду, которая будет мешать, подними ноги примерно на двенадцать дюймов, затем проверь дыхание. Следи, чтобы ее не стошнило. Если начнется рвота, немедленно поверни ее на бок.
– Я все это сделал, но она по-прежнему без сознания. – Райден стиснул зубы, которые начали выбивать дробь.
– Подсчитай число вдохов и сердцебиение.
Услышав цифры, Антонио сказал:
– Маловато, но не опасно. Неврологический статус?
– Рефлексы в норме. Но она не приходит в себя!
– Само по себе это ничего не значит. Какова бы ни была причина обморока, опасность ей не грозит.
– Ты не можешь это знать!
– Услышав твои ответы – могу. Ты позвонил в скорую?
– Я позвонил тебе. Ты лучший. Немедленно тащи сюда свою задницу!
– Полагаю, «сюда» означает твой новый пентхаус?
Райден витиевато выругался.
Антонио вздохнул:
– Успокойся, пока тебя удар не хватил. Я бы не хотел иметь на руках сразу двух пациентов. – На другом конце провода было слышно, как хлопнула дверь, а затем Антонио сказал: – Я уже выхожу.
Сцепив зубы, Райден швырнул трубку на телефон и бросился к Скарлетт. Он проверял пульс, подсчитывал дыхание и снова и снова молил ее очнуться.
Она лежала неподвижно и не приходила в себя. Райден надел на Скарлетт нижнее белье и накрыл ее покрывалом. Он собирался лечь рядом, чтобы согревать ее своим телом, когда Стив ввел Антонио.
Антонио принес свою волшебную сумку с инструментами и всем, что необходимо как для того, чтобы справиться с простым порезом, так и для несложной операции.
Он осмотрел Скарлетт, измерил ее давление, взял кровь, сделал несколько экспресс-анализов. Наконец он убрал все в сумку.
Райден прорычал, как раненый зверь:
– Почему ты не привел ее в сознание?
Антонио невозмутимо взглянул на него:
– Потому что я не могу.
– Что значит не можешь?
Антонио спокойно смотрел на него своими зелеными глазами.
– Как врач я могу многое, но, в отличие от устоявшегося мнения, не умею творить чудеса.
– Для того чтобы привести ее в чувство, нужно чудо? – Райден почти задохнулся.
– Перестань предполагать худшее ради своего же здоровья, Райден. То, что показывают в кино с уколами, похлопываниями по щекам и нюхательными солями – все это только для драматического эффекта. В реальности находящегося без сознания человека нужно оставить в покое, убедившись, что все показатели в норме.
– Но с ней что-то не так! Она потеряла сознание и не приходит в себя!
– У меня есть диагноз. – Антонио встал, глядя на Райдена так, словно собирался сообщить нечто такое, что заставит его изменить жизнь. – Она истощена. Очень расстроена. И совершенно точно, беременна.
Скарлетт выплыла из того, что показалось ей бездной.
Там было темно и мрачно. Но она была не в силах сбежать оттуда. Но там по крайней мере было лучше, чем в реальном мире, где Райден ее отверг.
Она предложила ему себя без всяких условий. Смятение на его лице причинило такую боль, что она не в силах была ее вынести. Скарлетт жалела, что не может ничего не чувствовать.
Она лишилась сознания, что было странно. Даже в самые трудные времена – а бывали ситуации, которые походили на ночной кошмар, – с ней такого не случалось. Впрочем, она никогда прежде не испытывала такого опустошения. Ей не хотелось покидать спасительные объятия тьмы.
Но было уже поздно. Она пришла в себя. Даже не открывая глаз, Скарлетт знала, что Райден близко.
Он стоял рядом с кроватью. Она чувствовала на себе его взгляд, выражавший нетерпение. Без сомнения, он ждал, когда она очнется. И было в этом взгляде что-то еще. Волнение.
Оно вызвано тем, что она потеряла сознание, или ее предложением? Может, и тем и другим?
Надо открыть глаза и заверить его, что ему нечего опасаться. Она надеялась остаться в его жизни и проиграла. Скарлетт предчувствовала, что это случится. Но она должна была попробовать. Сейчас, когда все кончено, она уйдет. Впрочем, Райден об этом еще не знает. Нужно ему сказать.
Скарлетт открыла глаза и увидела его. Он возвышался над ней, как монолит. Его мускулистая фигура дышала такой силой, что она почувствовала себя слабой и беззащитной. Это тело, принадлежавшее ей и доставлявшее удовольствие, скоро останется только в воспоминаниях. Как и все, что связано с Райденом. Как бы сильно он ни желал ее, его планы имеют для него первостепенное значение. Иначе и быть не может.