И верно — она здесь, в зале Хранителя.
— Мама?
— Все в порядке, малыш?
Не в силах сдержаться, крепко обнимаю ее.
— Все хорошо. Рикки я оставил на руках у родных…
— Рикки?
— Рикард Анри Раденор. Разве плохо?
— Замечательно. Ох, Алекс… Давно ли ты сам был крошечным у меня на руках? А теперь — твои дети!
— Твои законные внуки.
— Короли…
— Разве это имеет значение? Мам…
Марта на миг позволяет себе расслабиться, хлюпает носом.
— Видела бы тебя Мишель…
— Она бы гордилась мной. Наверное…
— Я уверена, что она сейчас счастлива. Где бы она ни была.
Несколько минут мы просто молчим. Стоим рядом си наслаждаемся этим чувством близости.
Я жаловался, что я один?!
Я — неблагодарная скотина! Однозначно! У меня есть семья!
Рик и Мира, Анри и Марта, Рене и Касси, я за них кому угодно глотку порву, а они — за меня. Мы — семья, и этим все сказано. Мы частички друг друга. Они — в моей подудемонской крови, в моих костях, я умирать буду — и все равно буду помнить то, что они мне подарили.
Детство, полное смеха, света, игр, тренировок, учебы… и все же — любви. Они ведь не думали о том, что я — полудемон. Они меня просто любили. И — любят!
Мои родные…
Марта отстраняется.
— Посмотри. Дариолу я перетащила сюда, теперь она не сгниет…
И верно. Марта уложила ее в пентаграмму 'временного кристалла'. Своего рода остановка времени, надо только силой подпитывать хотя бы раз в три дня. Но это‑то несложно.
Зато разлагаться не будет.
На рыбьем лице застыло выражение ненависти. До конца — ненависти…
Ну и пес с тобой!
— Мам, ты чудо.
— У тебя я прибралась, но хорошо бы заменить кресло и ковер.
— Покажешь?
И мы направляемся в мои покои. Окидываю взглядом комнату, уважительно качаю головой.
Ну, Марта!
Кресло и ковер, которым досталось больше всего от Дариолы, мирно догорают в камине. Кресло еще проглядывает, ковер уже точно догорел, я понимаю это по запаху паленой шерсти. Я внимательно осматриваю покои, чуть ли не носом проезжаюсь по паркету. Пара капель крови все‑таки отыскивается, в щелях на паркете. Залить вином?
Нет, сделаем проще. Перетащим из какой‑нибудь комнаты ковер. Марте это не по силам, оно и понятно. А мне — спокойно.
Мама, довольная моими комплиментами, уходит, а я принимаюсь бродить по нежилым покоям дворца. Ковер находится не сразу, но по цвету он вроде похож на мой, испорченный. Слуги могут заметить разницу, а могут и не обратить внимания. Как повезет. Но лучше тут ничего не сделаешь.
Кресло я тоже перетаскиваю из нежилых покоев. Кто там что обнаружит, после месяца гулянок?
А больше следов и не осталось. Как и не было ничего.
Осталось только объявить всем о заточении моей супруги. Вот, кстати, скоро же завтрак…
Есть не хочется, больше всего мне хочется спать. Но — доигрывать спектакль надо до конца. Так что я выбираю из шкафа подходящую одежду. Нечто голубое, воздушное и в кружевах. Обожаю!
Видимо, эта одежда нравится мне за циничный контраст с сущностью полудемона. Но какая кому разница?
Пусть считают изнеженным аристократиком и недооценивают!
Вот!
* * *
Фрейлины атакуют меня, стоит выйти в общий коридор.
— Ваше величество, ее величество…
— Королева…
— Мы не…
Их много, в разноцветных платьях, они мельтешат перед глазами так, что приходится рявкнуть во весь голос.
— Молчать!
Дамы замирают — и я пользуюсь моментом.
— Кто выпустил мою жену из покоев вчера вечером?
Дамы расползаются в сторону — и я смотрю на достаточно молодую девчушку. Невысокая, с черными волосами и серыми глазами, пухленькая фигурка, кожа цвета топленого молока. Симпатичная. Та — ак… память тихо подсказывает, что это какая‑то провинциалка, из тех, кого заботливые родственнички вытаскивают ко двору. Выехала девушка из глуши?
Надо ее устраивать замуж, вот и добиваются места при дворе для своих родственников. А потом начинается… интриги, танцы, стрельба глазками по движущимся мишеням. Кто‑то из них действительно делает удачную партию. Кто‑то пополняет списки светских шлюх — и таковых намного больше. Что ж — это жизнь.
— Вы…
— Ванесса Митор, ваше величество.
— Ваш отец?
— Младший сын барона Митор, ваше величество.
Понятно. Безземельная и безденежная шушера. Как раз такая и могла поддаться на приказ Дариолы.
— Вы знали о моем запрете?
— Ваше величество?
Нет, не лжет.
— Давно вы при дворе?
— Да, ваше величество. Около трех месяцев. Но я уезжала к отцу, недавно.
— И вернулась?
— Вчера днем, ваше величество.
Понятно. Соплюшка просто была не в курсе всей ситуации. Сплетни по дворцу разносятся быстро, но не настолько же!
— Ее величество приказала — и вы повиновались. Понятно…
— Да, ваше величество.
— Скройся с глаз моих, дуреха.
Девушка приседает в реверансе, показывая большую часть пышной груди. Невольно облизываюсь. А ничего так… симпатичная. И, кажется, она понимает, что я заинтересовался. Пусть на минуту, но все‑таки…
Видимо, это после вчерашнего стресса. Нервы, нервы… у палачей и то работа полегче, все‑таки они трудятся на воздухе и с людьми, а мы тут во дворцах — и с придворными.
— Ее величество вчера пыталась меня убить. После чего была схвачена и заточена в темницу, — спокойно объявляю я. — Там она останется до рождения ребенка, а потом проследует в монастырь. В какой — я решу потом.
По лицам видно — дамы сомневаются, но спорить не решается никто. Вперед выступает одна из дам, которые мне достались в наследство еще от Абигейли. Графиня Картен. Шестьдесят лет, страшна, как смертный грех, но в остальном — идеальна. Блюдет букву этикета так, словно это заветы Сияющего и остальных заставляет.
— Ваше величество, позволено ли нам будет…
— Навещать королеву? Нет.
— Но…
— Соберите ей белье, что‑нибудь из одежды, особо не балуя, а в остальном — обойдется.