Мужчина молится об удаче.
* * *
Сижу, слушаю паразитов, подлипал и лизоблюдов.
Дворец — это место, где они водятся в громадном количестве. Крысиного Короля на них нет. Призвать, что ли?
Стоило бы.
Но и выбора нет.
Что у себя, что здесь… каждые десять дней одно и то же. Два дня — для суда. Если кто‑то жаждет королевской справедливости. Два — для прошений. Два для развлечений. Два для работы с бумагами, то есть для государственных дел. Два — для войск. Это официально.
На самом деле, все зависит от короля.
Рудольф, например, развлекался постоянно. А вот в Риолоне мой тесть, мир его душе, подходил к делу серьезнее. А потому, пока я не уехал, надо показать, что все идет так же, как раньше.
И прошения можно будет подавать тому, кого я назначу, и за справедливым судом приходить…
Дома я честно тянул эту лямку. А как еще?
Я — король. Я отвечаю за этих людей, и каждый в королевстве должен знать, что к королю можно прийти со своим делом.
Да, я могу быть добрым. А могу и покарать. Но это будет — по справедливости. По закону, потому что есть власть и надо мной.
Я король, я должен…
Двери в очередной раз распахиваются.
Люди, лица, бумаги… и так до самой смерти.
— Барон Темилен! — провозглашает лакей. — Со спутницей.
И больше я ничего не вижу.
Потому что рядом с ним идет — Иннис.
В темно — синем платье, невероятно красивая, грустная и задумчивая — это именно она. И сейчас она смотрит прямо на меня.
Шаг.
Шок на красивом личике.
Второй шаг.
Узнавание.
Третий шаг.
Непонимание.
Четвертый шаг.
Осознание происходящего.
И на милом лице вспыхивает такая боль…
Линтор, сука, я тебя на части разорву!!!
Оглядываю зал.
Спрятаться? Скрыться? Исчезнуть?!
Королевство за люк, в который можно провалиться!
Поздно. Уже все поздно.
Иннис выпрямляется, словно ее ударили плетью. С вызовом смотрит мне в глаза — и склоняется в реверансе.
— Ваше величество.
И столько в этих черных глазах…
Боль, гнев, обида, презрение… я задыхаюсь от боли, словно меня самоого ударили в живот.
Я даже не могу упасть перед ней на колени… у меня есть долг перед моей страной!
Кто придумал, что короли… КТО!?
ЗА ЧТО!?
Хотя ответ я знаю и так.
За Рудольфа, за его детей и жену, за Лавинию, за тех, через чьи трупы я переступал на пути к короне…
Тонкая рука чуть дрожит, протягивая мне свиток. В черных глазах тот же безмолвный вопрос. Я беру его молча, потому что боюсь не справиться с голосом.
Линтор стоит рядом, бледный, словно смерть.
А ведь знал, не мог не знать. Не мог не догадаться.
Разворачиваю свиток, пытаюсь читать.
Инннис Андаго просит признать за ней титул, как за последней из рода.
Протягиваю руку и секретарь вкладывает в нее перо. Все молчат, понимая, что происходит что‑то странное. Но что?
Ставлю росчерк.
— Ваше прошение удовлетворено, графиня Андаго.
Голос почти не дрогнул.
Иннис опускается в реверансе.
Вот сейчас она встанет, развернется и уйдет. И я никогда ее не увижу, я знаю это.
— благодарю вас, ваше величество.
Она отвечает тихо, едва слышно, но даже этот шепот кажется мне громом. Прямая, гордая, настоящая Андаго… и только одна капелька блестит в уголке глаза.
Инни, прости меня, девочка.
Хотя нет, ты не простишь. И объяснений не примешь. И все же, все же…
Иннис поднимается. Линтор предлагает ей руку.
А я… я понимаю, что я подлец.
Пусть так! Пусть я мразь, ничтожество, кто угодно…
Я не могу отпустить ее во второй раз.
— Барон, прошу ко мне в кабинет.
Линтор уже не бледнеет. Синеет.
— Графиня, я буду очень признателен, если вы соблаговолите рассказать мне кое‑что об Андаго. Это ведь неподалеку нашли капище…
— Да, ваше величество.
На этот раз голос Иннис уже тверже.
— Прошу вас…
Придворные переводят дух. Кажется, они поняли, что могла разразиться гроза — и радуются, что не на них. Да и пес с ними…
Для меня важна только Иннис, которую барон сейчас провожает в мой кабинет. И — что‑то понимает, потому что остается стоять у двери.
— Повешу того, кто решит подслушать, — проникновенно обещаю я.
И дверь отрезает нас двоих от внешнего мира.
* * *
— Иннис…
Черные глаза прозрачны и холодны, словно два черных бриллианта. Онаа смотрит то ли на меня, то ли сквозь меня.
Касаюсь ее руки.
— Девочка…. прости меня.
Руку у меня отнимают и я вижу, что иннис едва сдерживается, чтобы не вытереть ее о платье.
— Прости.
— Мне не за что прощать вас, ваше величество.
Тихий голос. Мертвенный, неживой…
— Иннис, я должен был тебе все рассказать, но не мог.
— Я понимаю, ваше величество.
— Иннис!
Молчание.
— Прошу тебя! Ударь, крикни, но не надо — так! Иннис, умоляю!!!
Тишина в ответ. Графиня Андаго смотрит холодно и жестко. Прощение?
Только не за подлость. А мое поведение таким и было. И я опускаюсь на колени. Склоняю голову, протягиваю вытянутый из ножен кинжал.
— Ударь. У тебя есть право.
— Мне не нужна ваша жизнь, ваше величество. Правьте мудро и справедливо.
Поднимаю голову.
Презрение и отвращение. Кинжал летит в угол, звенит по плитам пола. Я медленно поднимаюсь. Она чуть ниже меня, но сейчас мне кажется — я до сих пор стою на коленях. И передо мной стена.
Высокая, ледяная, за которой прячется мой живой огонек. И растопить я ее не смогу. Но может быть…
И я резко подхватываю девушку на руки.
— Пустите! Ваше величество!
Я опускаюсь в кресло, продолжая прижимать к себе свое счастье. Я знаю, если я отпущу ее — она никогда не вернется.