Часто говорят, что столица Богемии была уникальным городом, эпоха была неповторимой, а рудольфовскую атмосферу невозможно было воспроизвести где-либо еще, при этом расстояние между евреями и христианами было так велико, что любое примирение между ними было совершенно невозможно. Но все, что мы знаем о жизни евреев в XVII и XVIII веках, в начале нынешней эры, говорит об обратном – о том, что говорящие на идише евреи и их соседи-христиане могли еще дольше жить во взаимном мире и в гармонии с большой взаимной выгодой. И не только в Богемии, но и на всех широких просторах гейма.
В конце XVI – середине XVII века идишская цивилизация распространилась на весь европейский континент от Среднерусской возвышенности до Северного моря, от Прибалтики до Средиземного моря, за исключением Англии, значительной части России, Скандинавии и Иберии, где официально могли проживать только христиане. Говорящие на идише общины и семьи широко расселились в городах, местечках, деревнях и селениях. Историки считают, что в городах и местечках Восточной Европы еврейское население часто было соразмерно числу населения христиан, если не превышало его. Налоговые документы – это все имеющиеся у нас по этому поводу источники, но и они не дают полного ответа. Норман Дэвис в своей «Игровой площадке Бога» приводит вопрос польского короля Сигизмунда-Августа (1520–1572), заданный епископу Краковскому: «Скажи мне, господин епископ, ведь ты не веришь в волшебство, но как получается, что только 16 590 евреев платит подушный налог, неужели остальные 200 000 живут под землей?»
Дэвис, не склонный преувеличивать еврейское влияние, разместил в своей книге диаграмму, из которой видно, что в XVI веке еврейское население польско-литовского союза составляло приблизительно 1/12 часть всего населения, а к XVIII веку выросло до 1/10. Какова бы ни была истинная цифра, очевидно, что к 1600 году, несмотря на яростное сопротивление религиозных и коммерческих соперников евреев, несмотря на антисемитские выступления, трагические обвинения в ритуальных убийствах и другие абсурдные и иррациональные обвинения, приводившие к эшафоту и костру, идишские евреи, слившие воедино свои восточные и западные особенности и традиции, определились в качестве одной из коренных европейских наций, превзойдя по численности многие другие, и главный их центр был в гейме на славянском востоке.
Гражданина любой современной страны может удивить, что такое объединение, как польско-литовская уния, с 1569 года ставшая конфедерацией под названием Речь Посполитая, должно считаться родиной народа, чьи язык, культура и вера продолжали связывать его скорее международным, чем национальным образом. Не следовало ли рассматривать этот народ как иноземное порождение?
На деле говорящее на идише меньшинство было далеко не единственным в своих экстерриториальных связях. Идея национального государства, в котором однородная этническая группа обладает независимым суверенитетом на национальной территории, – окончательное наследие Вестфальского мирного договора, завершившего Тридцатилетнюю войну, не прижилась в Восточной Европе до XIX, а в некоторых местах до ХХ века. Как разобщенные государства Священной Римской империи, так и польско-литовская конфедерация, включавшая и территории нынешних Белоруссии и Украины, занимавшая немногим менее 1,3 миллиона квадратных километров с населением около 11 миллионов жителей, были полиэтничными и поликультурными. Не считая евреев, их население включало немцев, чехов, поляков и литовцев, а также русинов [178] , белорусов, татар, армян, шотландцев и небольшое количество других народов.
Некоторые города были официально немецкоговорящими, другие – польскими, третьи – литовскими. В 1530-е годы воскресные службы в краковском Мариацком костеле проводились по-польски до полудня и по-немецки после полудня. Немецкий оставался официальным языком судов в Кракове вплоть до 1600 года. В Вильно того же времени литовцы, поляки, русины и немцы по очереди возглавляли христианские гильдии. Кроме иудаизма население исповедовало римский католицизм, протестантизм, православие, христианский нонконформизм многочисленных сект и ислам. Удивительно долгое время они не могли даже согласовать между собой календарь.
В таком городе, как Вильно, например, когда 3 мая 1792 года христианской эры поляки праздновали годовщину утверждения конституции, православные жили еще 22 апреля, евреи находились в месяце ияре после Песаха в 5552 году, а татары – в восьмом месяце 1205 года по хиджре [179] .
Для жителя Западной Европы эта ситуация была странной. Французский путешественник, проведший пять лет в Польше в 1770-е годы, отмечал:
Такие слова, как «француз», «англичанин» или «испанец», означают всех жителей соответственно Франции, Англии и Испании, потому что каждое лицо такого рода является частью этих государств. Совсем по-иному, по моим наблюдениям, обстоит дело в Польше. Три сословия, составляющие ее обитателей, не образуют нацию. Нация состоит исключительно из дворян, которых здесь называют шляхтой. Второе сословие – это евреи, они чужды государству и лишь обслуживают материальные интересы первого класса. Третье сословие (крестьяне) являются просто собственностью первого [180] .
На деле ситуация была еще более странной. Шляхта, польское дворянство, предположительно составлявшее всю нацию, теперь развивалась согласно собственным выдуманным представлениям – как иноземцы. Магнаты вбили себе в голову, что их корни не в Европе, а на Востоке, заявляя, что они потомки сарматов – иранского кочевого племени из евразийских степей. Крестьян, настоящих славян, они презирали. В подтверждение этого странного тщеславия дворяне подчеркивали то, что они считали восточным поведением и восточным стилем одежды, заимствованным у татаро-монгол, – мода, преданно сохраняемая современными набожными хасидами. Итак, поскольку нацией управлял класс, гордившийся своим иноземным и экзотическим происхождением, вряд ли можно обвинять говоривших на идише в том, что они были менее настоящими польско-литовскими жителями, чем кто-нибудь еще. Хотя на евреев часто нападали за их веру, на этом этапе истории никто не ставил под вопрос их право считаться частью конфедерации.
На западе, на политическом лоскутном одеяле под названием Священная Римская империя, время великих преследований евреев к концу XVI века в основном закончилось. Общины, пережившие крестовые походы, Черную смерть, кровавые наветы, обвинения в осквернении гостии, случайные нападения и общее разорение во время войны, теперь плыли по спокойным водам. В действительности им еще предстояли изгнания, но внезапные убийства стали редкими. Реформация и последовавшая Тридцатилетняя война сделали свое дело, сместив евреев с позиции главного врага христианства.