Положительный результат состоял в том, что некоторые люди стали очень богатыми. Во время своих раскопок Вулли обнаружил место, получившее название «финансовый район Ура», который был отделен от дворца и храмовой территории большим каналом, разделявшим город надвое. Это место не являлось, как могло подразумевать его альтернативное название «Уолл-стрит Ура», каким-то особенно великолепным участком, на котором величественные здания выстроились по обеим сторонам основных магистралей. Простые двухэтажные жилые дома теснились рядом друг с другом вдоль лабиринта извилистых улочек и проходов, настолько узких, что по ним мог пройти одновременно лишь один осел. Чтобы найти какой-то конкретный дом, вам пришлось бы следовать сложным указаниям, высмеянным в анекдоте того времени: «Войдете в Большие ворота и пройдете улицу, бульвар, площадь, улицу Тиллазида и переулки Нуску и Нининема слева. Спросите Нил-лугаль-Апсу, дочь Киагга-Энбилулу, невестку Ниншу-ана-Эа-такла, садовницу в Ненун-Энлильских садах, которая сидит на земле в Тиллазиде и продает сельскохозяйственные продукты. Она покажет вам». Прибыв по адресу, который Вулли назвал домом номер 3 по улице Ниш, можно найти контору и, возможно, дом бизнесмена Думузи-Гамиля – образованного, осторожного и расчетливого купца, который предпочитал вести свои записи самостоятельно и не нанимал писца либо из-за расходов, вызова его самоуважению или желания вести свои дела строго конфиденциально: нанятые писцы имели репутацию людей, не умевших держать рот на замке. Большое количество документов, найденных под полом, показывают, что он был чрезвычайно успешным представителем древневавилонской коммерции.
Незадолго до того, как Хаммурапи удалось объединить всю Вавилонию в одно большое государство-империю, Думузи-Гамиль и его деловой партнер Шуми-Абия взяли в долг чуть больше унции серебра у бизнесмена Шуми-Абума. Они вложили эти деньги в пекарни, которые поставляли зерно и хлеб в храмы и дворцы Ура и Ларсы. Вулли обнаружил квитанцию, выданную царем Ларсы, Иссина и Ура Рим-Сином за месячный запас – около 150 бушелей – ячменя. Эти партнеры имели дело не только с великими и могущественными людьми. Они одалживали гораздо меньшие суммы на гораздо меньшие сроки сельскохозяйственным рабочим и рыбакам, которым срочно были нужны ссуды на выплату налогов. В свою очередь, Шуми-Абум, который ссудил партнерам серебро, продал их долг другим партнерам – Нур-Илишу и Син-Ашареду. По-видимому, в Древнем Вавилоне существовал активный рынок долговых обязательств и того, что мы сейчас называем векселями. В папках Думузи-Гамиля аналогичным образом имелся перечень сумм, выданных в кредит, и долгов другим купцам как в его родном городе, так и в других местах. Эти документы можно было использовать как инструменты для ведения переговоров в качестве прототипа наших бумажных денег. Капиталовложения, сделанные в заморские торговые экспедиции, подводили вавилонских купцов близко к тому, что мы сейчас понимаем под товарными фьючерсами.
Короче, финансовая система, которая процветала в Вавилоне времен Хаммурапи, действовала теми самыми методами, которые, будучи обнаруженными несколько тысячелетий спустя, дали возможность сначала евреям, а затем ломбардцам и венецианцам финансировать экспансию европейской экономики в Средние века. Однако среди недостатков этой ранней либеральной экономической революции были поощрение долгов, все более расширявшийся разрыв между имущими и неимущими и доведение многих людей до нищеты и т. д.
Срок займа серебром, полученного Думузи-Гамилем, составлял пять лет. Ссудный процент закон определял для серебра в размере 20 процентов. Это непомерно высокий процент, но стоимость займа денег в те времена рассчитывалась по-другому. Процентным ставкам, возможно, не позволялось конкурентно варьировать, но, так как они взимались за весь срок долга, а не рассчитывались ежегодно, перемена даты их уплаты изменяла эквивалентный ежегодный процент. 20 процентов за пять лет, как в случае Думузи-Гамиля, – это около 3 процентов в год, что звучит гораздо разумнее. Если бы та же сумма взималась за два года, то это составило бы менее 10 процентов в год.
Записи Думузи-Гамиля показывают, что, когда он давал ссуды рабочим и ремесленникам, дата выплаты обычно определялась через один-два месяца. За такое короткое время ссудный процент был эквивалентен 800 процентам годовой процентной ставки: весьма выгодно для кредитора, но абсолютно убийственно для должника.
Посредники, приватизировавшие доходы, и налоговые откупщики, которые паразитировали на населении, оставались безжалостными. Они не только должны были изымать наличные, причитавшиеся сборщику налогов, но и повышать обязательства, чтобы обеспечить доход для самих себя. Многие их жертвы были вынуждены продавать себя или членов своей семьи в рабство, потому что просто не могли заплатить. В конце концов долг вырастал до таких огромных размеров, что требовалось срочно что-то менять. Были приведены в исполнение радикальные решения, отголоски которых долго еще звучали в истории финансов.
Закон предписывал, чтобы долговое рабство было ограничено лишь тремя годами. Свод законов Хаммурапи уточняет: «Если кто-то не может возместить долг и продает себя, своих жену, сына или дочь за деньги или отдает их на принудительный труд, то они должны работать три года в доме человека, который их купил, или собственника, и на четвертый год они должны быть освобождены».
Когда степень общей задолженности выросла настолько, что стала угрожать финансовой или даже политической стабильности государства, еще более существенным стало провозглашение общего «прощения долгов», когда все ссуды объявлялись потерявшими законную силу. Такие указы, часто сопровождавшие амнистию для государственных преступников, считались нормой при восшествии на престол нового правителя. Но иногда они провозглашались и посреди правления, когда, например, царь Рим-Син приблизительно за 10 лет до того, как его вотчину захватил Хаммурапи, внезапно провозгласил все ссуды недействительными и, сделав это, полностью уничтожил удобное партнерство Думузи-Гамиля, равно как и большую часть другой деловой активности в Уре. Есть предположения, что прощение долгов ограничивалось краткосрочными личными ссудами, которые финансировали потребление или выплату налогов, а заем для капиталовложения, равно как и выплаты штрафов и пеней, исключался. Этого было недостаточно, чтобы спасти бизнес в Вавилоне, и потребовалось много лет, чтобы деловая активность вернулась на прежний уровень.
Возможно, цикл деловой активности, навязанный таким грубым методом, оказался менее разрушительным для тех, кто испытал его, чем нам кажется. Этот урок был учтен много веков спустя евреями, которые во Второзаконии включили его в свой религиозный закон:
«В конце каждых семи лет ты должен давать освобождение.
И вот как проводится это освобождение: каждый кредитор, который ссужает под проценты своего соседа, должен освободить его – не взимать долг ни с соседа, ни с его брата, потому что это называется Божье избавление…
И если твой брат, еврей или еврейка, окажется проданным тебе и служит тебе шесть лет, то на седьмой год ты должен отпустить его от себя.
И когда ты отпускаешь его от себя, ты не должен отпускать его с пустыми руками».