Инспектор постарался проявить крайнюю вежливость:

– Прошу прощения, леди Уайтхэвен. Могу я попросить вас на пару слов?

Хью никогда не видел Августу настолько испуганной, но она не забыла о своих аристократических манерах.

– Боюсь, у меня нет в запасе времени, офицер. Мне еще нужно сесть на пароход, уплывающий вечером.

– Обещаю вам, что «Ацтек» без вас не отойдет от причала, миледи.

Посмотрев на носильщиков, инспектор добавил:

– Можете опустить груз на минутку, парни.

После чего снова повернулся к Августе:

– Мистер Пиластер утверждает, что у вас при себе находится коллекция принадлежащих ему табакерок. Это так?

При этих словах Августа приняла более самоуверенный вид, что удивило и одновременно обеспокоило Хью. Неужели у нее припрятан какой-то козырь в рукаве?

– Не вижу причин отвечать на столь бесцеремонный вопрос.

– Если вы отказываетесь отвечать, то мне придется осмотреть ваши вещи.

– Ну хорошо. У меня есть при себе табакерки. Но они принадлежат мне, поскольку раньше принадлежали моему мужу.

Инспектор повернулся к Хью.

– Что вы скажете на это, мистер Пиластер?

– Да, они действительно принадлежали ее мужу, но он завещал их своему сыну, Эдварду Пиластеру, а все имущество Эдварда было конфисковано в пользу банка. Леди Уайтхэвен пытается похитить их.

– Я должен попросить вас обоих пройти в полицейское отделение на станции для расследования этого дела, – сказал инспектор.

Августа снова заметно испугалась.

– Но я же опоздаю на пароход!

– В таком случае единственное, что я могу посоветовать вам, – это оставить спорное имущество на попечение полиции. Вам его вернут, если ваши притязания признают законными.

Августа замялась. Хью понимал, что ей безумно жаль отрывать от себя такой лакомый кусок. Но разве она не понимает, что ей неизбежно придется расстаться с драгоценностями? Ее поймали с поличным, и ей еще повезло, что она не оказалась за решеткой.

– Так где же табакерки, миледи? – спросил инспектор.

Хью ждал.

Наконец Августа указала на чемодан.

– Они здесь.

– Попрошу ключ, пожалуйста.

Августа снова помедлила, но в конце концов сдалась. Вынув из сумочки небольшую связку ключей, она выбрала один и протянула инспектору.

Инспектор открыл чемодан. В нем лежали мешки для обуви. Августа показала на один из них. Инспектор открыл его и достал деревянную коробку из-под сигар. Под ее крышкой лежало множество небольших вещиц, аккуратно завернутых в бумагу. Выбрав одну наугад, инспектор развернул ее. Это была маленькая золотая шкатулка с осколками бриллиантов, выложенными в виде ящерицы.

Хью вздохнул с облегчением. Инспектор посмотрел на него.

– Вы знаете, сколько их должно быть?

Это знали все члены семейства.

– Шестьдесят пять. По одной на каждый год жизни дяди Джозефа.

– Хотите пересчитать?

– Они тут все, – сказала Августа.

И все же Хью их пересчитал. Действительно шестьдесят пять. В его душе забурлила радость от победы.

Инспектор передал коробку другому полицейскому.

– Если вы соблаговолите пройти с констеблем Невиллем в полицейский участок, он выпишет вам официальную расписку в получении, миледи.

– Перешлите ее в банк, – сказала Августа. – Могу я теперь идти?

В душе Хью снова зашевелились подозрения. Августа разочарована, это понятно, но не настолько, как он ожидал. Как будто ее гораздо сильнее беспокоит что-то другое, более важное, чем табакерки. И где, в конце концов, Мики Миранда?

Инспектор кивнул, и Августа пошла дальше в сопровождении трех носильщиков с тяжелым грузом.

– Благодарю вас, инспектор, – сказал Хью. – Единственное, о чем я жалею, так это о том, что вы не задержали Миранду.

– Мы его обязательно задержим. На борт «Ацтека» он попадет только в том случае, если научится летать.

Из багажного вагона вышел охранник, толкая перед собой пустое кресло с колесами. Остановившись перед инспектором с Хью, он спросил:

– А с этим что делать, сэр?

– В чем проблема? – снисходительно спросил инспектор.

– Та дама с багажом и перьями на шляпе…

– Леди Уайтхэвен.

– Да… она ехала с пожилым джентльменом в купе первого класса и попросила меня отвезти кресло в багажный вагон. Я сделал, как было сказано, а теперь она будто не знает, о чем идет речь. «Должно быть, вы приняли меня за другую», – говорит. «Да нет, – говорю я. – Во всем поезде ни у кого нет такой шляпы…»

– Да, верно, – перебил его Хью. – Кебмен тоже сказал, что она ехала с мужчиной в коляске… И в купе с ней рядом сидел пожилой господин.

– А я о чем! – торжествующе воскликнул охранник.

Лицо инспектора вдруг утратило благодушное выражение, и он строго спросил Хью:

– Вы видели, как через барьер проходил пожилой мужчина?

– Нет. А я разглядывал каждого пассажира. Тетя Августа прошла последней.

Вдруг до него дошло.

– Боже милостивый! Вы думаете, это был переодетый Мики Миранда?

– Да. Но где он сейчас? Может, вышел на предыдущей станции?

– Нет, – сказал охранник. – Это скорый поезд, он ни разу не останавливается от Ватерлоо до Саутгемптона.

– Значит, нужно обыскать поезд. Возможно, он еще там.

Но в поезде Мики не оказалось.

V

«Ацтек» украшали разноцветные фонари и гирлянды. Рождественская вечеринка была в разгаре: на главной палубе играл оркестр, а пассажиры в вечерних платьях пили шампанское и танцевали с провожающими.

Стюард проводил Августу по большой лестнице до каюты на верхней палубе. Она потратила все наличные на лучшую каюту, думая, что с табакерками ей теперь не придется тревожиться о деньгах. Дверь каюты выходила прямо на палубу. Внутри яркие электрические лампы освещали широкую кровать, медный умывальник в полный рост, уютные кресла, комод с цветами и коробку конфет с бутылкой шампанского в ведерке со льдом на столике у кровати. Августа сначала хотела сказать стюарду, чтобы он унес шампанское, но потом передумала. Она начинала новую жизнь, может, с этой поры она постоянно будет пить одно шампанское.

Она успела как раз вовремя. Пока носильщики заносили багаж, до ее слуха донеслось традиционное: «Всех, кто остается, попрошу сойти на землю!» Когда носильщики ушли, она вышла на узкую палубу, подняв воротник пальто, чтобы защититься от падающего снега. Облокотившись о перила, она посмотрела вниз. Далеко внизу покачивался буксир, готовый вывести огромный лайнер из гавани в открытое море. Одни за другим поднимались мостки и отвязывались канаты. Печально прозвучала туманная сирена, с набережной донеслись крики провожающих, и медленно, почти незаметно, огромный корабль начал движение.