Без промедления Хью ответил:

– Я хотел бы стать вашим письмоводителем, сэр.

– Вот как? Прослужив всего лишь год в банке?

– Когда мистер Роуз уйдет в отставку, у меня уже будет полтора года за плечами.

– Действительно.

Ответ Хью, казалось, позабавил Сэмюэла, но отказа он не дал.

– Хорошо, посмотрим, – сказал он и вышел.

– Это вы посоветовали сэру Джону приобрести остаток российских облигаций? – спросил Малберри.

– Я только упомянул, что есть такая возможность.

– Ну что ж…. – протянул Малберри. – Так-так-так…

И некоторое время сидел, внимательно разглядывая Хью.

II

В прекрасный летний воскресный полдень весь Лондон высыпал на улицы, чтобы проветриться и похвастаться своими туалетами. Экипажи по Пиккадилли не ездили, ибо только немощный запрягает в день отдохновения. Мэйзи Робинсон и Эйприл Тилсли прогуливались по широкой улице, разглядывая особняки богачей и пытаясь привлечь внимание мужчин.

Они снимали одну комнату в Сохо, в полуразвалившемся доме на Карнаби-стрит, близ Сент-Джеймского работного дома. Просыпались они около полудня, неспешно одевались и выходили на улицы. Под вечер они обычно находили пару мужчин, готовых заплатить за их ужин; в противном случае приходилось голодать. Денег у них почти не было, но и потребности их были невелики. Когда наступала пора платить за жилье, Эйприл просила одного из своих дружков «дать ей взаймы». Мэйзи выходила на прогулку всегда в одном и том же платье, стирая его каждый вечер. Она надеялась, что кто-нибудь скоро купит ей еще одно платье. Рано или поздно кто-нибудь из мужчин, покупавших ей ужин, женится на ней или возьмет на содержание в качестве любовницы.

Эйприл никак не могла забыть Тонио Сильва, южноамериканца, с которым познакомилась.

– Подумать только! Он может позволить себе проиграть десять гиней за одну ставку! – восклицала она. – И мне всегда нравились рыженькие.

– А другой южноамериканец мне не понравился, темненький, – сказала Мэйзи.

– Мики? Он тоже красавчик.

– Да, но какой-то скользкий и неприятный.

Эйприл показала на огромный дом:

– Здесь живет отец Солли.

Дом стоял чуть вдали от дороги, и к нему вела полукруглая подъездная дорога. Он походил на древнегреческий храм с рядами колонн, доходивших до самой крыши. Массивная входная дверь блестела медью, окна были завешаны красными бархатными шторами.

– Представь себе – когда-нибудь и ты будешь там жить.

Мэйзи покачала головой:

– Только не я.

– Такие случаи бывали, – уверенно продолжила Эйприл. – Просто нужно казаться смелее и раскованнее девушек из высшего класса, а это нетрудно. Когда будешь замужем, их выговор освоить можно быстро. Ты и так неплохо говоришь, ну, если только не рассердишься. Солли – приятный малый, вежливый и добрый.

– Добрый расплывшийся толстяк, – сказала Мэйзи, поморщившись.

– Но такой богатый! Говорят, его отец держит у себя в сельском доме целый оркестр на тот случай, если ему захочется послушать музыку за обедом!

Мэйзи вздохнула. Ей не хотелось думать о Солли.

– А куда вы отправились, когда я накричала на этого Хью?

– Смотрели крысиные бои. А потом мы с Тони пошли в гостиницу «Баттс».

– И вы… у вас было это самое?

– Конечно! А зачем иначе идти в «Баттс»?

– Играть в карты?

Обе они расхохотались, но Эйприл посмотрела на Мэйзи с недоверием.

– А разве у вас с Солли этого не было?

– Ну… я порадовала его немного.

– Как это?

Мэйзи потрясла в воздухе кулаком, и они снова расхохотались.

– Значит, потискала его рукой. И все? Но почему?

Мэйзи пожала плечами.

– Ну, может, ты и права. Иногда лучше не давать им всего сразу. Если подержать их на поводке, они становятся более покладистыми.

Мэйзи решила сменить тему:

– Неприятно, что пришлось вспомнить об этих Пиластерах.

Эйприл кивнула.

– Ненавижу всех этих злопыхучих деляг и начальников, – с неожиданной злобой выпалила Эйприл и добавила пару слов, от которых покраснела даже привыкшая к брани цирковых артистов Мэйзи. – Никогда не стану работать на одного из них. Вот почему я этим занимаюсь. Сама назначаю себе цену и получаю задаток.

– Мы с братом сбежали из дома в тот день, когда обанкротился Тобиас Пиластер, – сказала Мэйзи и горестно улыбнулась. – Можно сказать, что сегодня я здесь как раз по милости Пиластеров.

– Куда ты сбежала? Сразу в цирк?

– Нет.

Мэйзи вздохнула. При воспоминании о том, как ей было страшно и одиноко, у нее сжалось сердце.

– Брат пробрался на корабль, который уплывал в Бостон. С тех пор я его не видела и даже не слыхала о нем. Сама я спала неделю в куче мусора. Слава богу, погода тогда была теплой – стоял май. Один день только шел дождь. Я закуталась в какое-то тряпье и потом несколько лет выводила вшей… Помню похороны.

– Чьи?

– Тобиаса Пиластера. Процессия шла по улицам. Он был известным человеком в городе. Помню мальчишку, ненамного старше меня, в черном фраке и с цилиндром на голове. Он еще держал за руку свою мать. Наверное, это был Хью.

– Вот оно как сложилось, – сказала Эйприл.

– После этого я пошла в Ньюкасл. Переоделась мальчишкой и попросилась помогать конюхам в конюшнях. Мне разрешили спать в соломе рядом с лошадьми. Там я прожила три года.

– А почему ушла?

– Кое-что выросло, – сказала Мэйзи, обхватив ладонями груди.

Проходивший мимо них мужчина средних лет заметил этот жест и вытаращил глаза.

– Хозяин конюшни увидел их, понял, что я девчонка, и попытался меня изнасиловать. Я хватила его хлыстом по лицу, и на этом моя работа закончилась.

– Жаль, что не прирезала его, – сказала Эйприл.

– Ну уж точно охладила его пыл.

– Надо было дать ему ногой промеж ног.

– Наверное, это ему бы понравилось.

– А после конюшен ты куда направилась?

– Присоединилась к цирку. Сначала ухаживала за лошадьми, а потом и сама ездить стала.

Мэйзи с сожалением вздохнула.

– В цирке мне нравилось. Народ там горячий, но неплохой.

– Сдается мне, иногда слишком горячий.

Мэйзи кивнула.

– Главный по манежу временами просто проходу не давал. А однажды заявил – давай мол, бери в рот прямо здесь, а то хуже будет. Ну, и я решила, раз уж мне суждено сосать члены, так уж лучше не такому говнюку и не забесплатно.