Хью замолчал, но долго не сводил глаз с дяди. Его трясло от гнева и обиды. Идиот Эдвард стал партнером и заключает необдуманные сделки, пользуясь покровительством своего отца, а он, Хью, совершенно ничего не может поделать. В ярости Хью повернулся и вышел из комнаты, громко хлопнув дверью.
Через десять минут Хью уже спрашивал Солли Гринборна, нельзя ли устроиться на работу в их банке. Он не был уверен, что Гринборны возьмут его; да, благодаря своим связям в Соединенных Штатах и Канаде он считался бы ценным сотрудником в любом банке, но среди банкиров бытовало мнение, что переманивать ведущих сотрудников друг у друга – это не по-джентльменски. Кроме того, Гринборны могли опасаться, что Хью разболтает их коммерческие тайны за обеденным столом в кругу своей семьи, и тот факт, что он не был евреем, только усиливал их подозрения.
Вместе с тем Хью нисколько не сомневался в том, что его карьере в Банке Пиластеров настал конец. Больше ему там делать нечего.
С утра шел дождь, но к полудню из-за туч выглянуло солнце, и от куч навоза, усеивавших лондонские улицы, пошел пар. В деловом районе Сити строгие здания в классическом стиле соседствовали с обветшалыми постройками. Внешне Банк Гринборнов совершенно не походил на Банк Пиластеров, располагавшийся в роскошном здании. Несведущий прохожий, взглянув на старый дом на Темз-стрит, ни за что бы не сказал, что перед ним главный офис еще более крупного и влиятельного банка, а ведь именно здесь три поколения назад располагалась контора торговцев мехом, с которой все и началось. Когда Гринборнам требовались новые помещения, они просто покупали следующий дом по улице, и теперь банку принадлежали четыре примыкавших друг к другу здания и еще три на другой стороне. В этих унылых с виду постройках проворачивались дела, нисколько не уступавшие, а порой и превосходящие по масштабу финансовые операции Пиластеров.
Внутри царила суматоха. Хью пришлось прокладывать себе путь в тесном помещении среди шумных посетителей, похожих скорее на средневековых ходоков к королю. Каждый из них утверждал, что стоит ему перемолвиться парой слов с самим Беном Гринборном о его деле, как на него сразу же свалится целое состояние. Извилистые коридоры и узкие лестницы преграждали жестяные ящики со старыми папками, коробки с письменными принадлежностями и огромные бутыли с чернилами. Любой мало-мальски свободный закуток был переоборудован под кабинет клерка. Хью нашел Солли в большом помещении с неровным полом и перекошенным окном, выходящим на реку. Грузное тело Солли было наполовину скрыто за столом с кучей бумаг.
– Живу во дворце, а работаю в хлеву, – грустно пошутил Солли. – Постоянно убеждаю отца заказать постройку нового здания, как у вас, но он говорит, что никакой доли прибыли он от этого не получит, так что это всего лишь пустая трата денег.
Хью сел на комковатый диван и взял предложенный ему бокал с дорогим хересом. Ему было немного не по себе – отчасти потому, что никак не удавалось избавиться от посторонних мыслей о Мэйзи. Он совершенно точно знал, что, представься ему подходящий случай, он снова бы соблазнил ее, как несколько лет тому назад. Как тогда в загородном доме, если бы она позволила ему войти. «Но все теперь в прошлом», – повторял он себе. В Кингсбридж-Мэнор Мэйзи заперла дверь на замок, а он женился на Норе. Ему не хотелось примерять на себя роль неверного мужа.
И все же неловкость оставалась.
– Я пришел обсудить с тобой кое-какое дело, – произнес он наконец.
– Весь в твоем распоряжении, – добродушно отозвался Солли.
– Как тебе известно, я занимаюсь Северной Америкой.
– Еще бы мне этого не знать! Вы там все так плотно захватили, что нам и не сунуться!
– Вот именно. И в результате вы теряете большое количество крайне выгодных сделок.
– Не наступай на больную мозоль. Отец постоянно пилит меня, почему я не похож на тебя.
– Вам нужен человек, имеющий опыт ведения дел в Северной Америке. Было бы неплохо, если бы он обосновался в Нью-Йорке и руководил вашим филиалом там.
– Да. А еще волшебная фея, которая все это сделает.
– Я серьезно, Гринборн. Я такой человек.
– Ты?!
– Я хочу работать на вас.
Солли замолчал в изумлении и только таращил глаза сквозь очки, словно проверяя, настоящий ли Хью сидит перед ним. Потом он покачал головой и сказал:
– Это из-за того случая на балу Тенби, я полагаю.
– Мне сообщили, что из-за жены мне не быть партнером.
Хью подумал, что Солли должен посочувствовать ему, ведь он и сам выбрал себе жену из низов.
– Мне искренне жаль.
– Но я не прошу меня жалеть. Я знаю себе цену, и вам придется ее заплатить. Сейчас я получаю тысячу в год, и я надеюсь, эта сумма с каждым годом будет увеличиваться по мере того, как я буду увеличивать благосостояние банка.
– Ну, это не вопрос, – сказал Солли, немного подумав. – Предложение более чем щедрое. Я рад, что ты пришел ко мне. Ты хороший друг и великолепный финансист.
При словах «хороший друг» Хью снова вспомнил о Мэйзи и почувствовал угрызения совести.
– Работать вместе с тобой – что может быть лучше! Я бы и мечтать об этом не смел, – продолжал Солли.
– Ты о чем-то недоговариваешь, или мне кажется? – спросил Хью.
Солли покачал своей совиной головой.
– Нет-нет, я полностью согласен. Насколько это в моей власти. Конечно, я не могу нанять тебя, как нанимаю письмоводителя. Мне нужно обсудить это дело с отцом. Но ты же сам знаешь, что для банкиров самый главный аргумент – это выгода. Отец в любом случае не захочет упускать такую возможность – прибрать к рукам значительную долю североамериканского рынка.
Хью не разделял уверенности своего товарища, но все же спросил:
– Так когда ты поговоришь с ним?
– Да хотя бы прямо сейчас! – сказал Солли, вставая с кресла. – Я скоро вернусь, а ты пока можешь выпить еще бокал хереса.
Солли вышел из кабинета, а Хью пополнил бокал, но не смог заставить себя проглотить. Его сковало сильное волнение. Никогда раньше он не просил никого о работе, а сейчас его будущее зависело от прихоти старого Бена Гринборна. Впервые он понял, что испытывали молодые люди с начищенными туфлями и накрахмаленными воротничками, с которыми он иногда беседовал о найме на службу. В нетерпении он поднялся и подошел к окну. У дальнего берега реки стояла баржа, с которой грузчики таскали на склад тюки табака. Если это табак из Виргинии, то скорее всего о сделке договаривался как раз он.
Хью на мгновение показалось, что он снова ожидает отправки судна в Бостон, как шесть лет назад. Как и в тот раз, он оставляет позади привычную жизнь, не зная, что готовит ему завтрашний день.
Солли вернулся с отцом. Бен Гринборн, как всегда, походил на старого прусского генерала со строгой осанкой. Хью пожал ему руку и почти украдкой посмотрел в лицо. Брови были нахмурены, губы сжаты. Неужели это отказ?