Хью пришел в ужас.
– Но ведь это настоящее убийство! – воскликнул он.
– Вот именно.
– А ваш президент знает об этом?
– Знает. Но Миранда у него в любимчиках.
– А ваше семейство…
– Раньше мы пытались как-то бороться, но теперь заняты только тем, как бы не потерять власть в своей собственной провинции.
Хью был потрясен, что его семья и его банк финансировали все эти ужасы, но решил гневное возмущение оставить на потом, а пока что трезво оценить ситуацию. Статья была как раз из тех, что охотно печатали в «Таймс». О ней заговорят на всех углах, в редакцию потекут письма возмущенных читателей, в парламенте зазвучат гневные речи. Многие предприниматели, особенно из методистов, серьезно задумаются над тем, продолжать ли им иметь дела с Пиластерами. Для банка это очень плохо.
«А мне что с того? – подумал Хью. – Банк и со мной обошелся скверно, поэтому я его и покидаю». Но все же он не мог не вмешаться. Несмотря ни на что, он пока что остается сотрудником банка, он собирается получить жалованье в конце месяца, и до тех пор он должен защищать интересы Пиластеров. Нужно определенно что-то сделать.
Чего добивается Тонио? Если он показал Хью статью до ее публикации в газете, значит, он хочет заключить какую-то сделку.
– И какова же твоя цель? – спросил он прямо. – Ты хочешь, чтобы мы прекратили финансировать эти шахты?
Тони отрицательно покачал головой.
– Уйдут Пиластеры – придут другие банкиры, не такие щепетильные. Нет, нужно действовать более осмотрительно.
– Похоже, у тебя что-то на уме.
– Семейство Миранда планирует построить железную дорогу.
– Да, я знаю. Дорогу от столицы до провинции Санта-Мария.
– Эта дорога сделает Папу Миранду самым богатым и влиятельным человеком в стране, за исключением разве что президента. А Папа Миранда – самый бессердечный злодей, какого только видел свет. Я хочу, чтобы строительство этой железной дороги остановили.
– И потому хочешь опубликовать эту статью.
– Несколько статей. И еще я организую ряд встреч, произнесу речи, поговорю с членами парламента и постараюсь добиться аудиенции у министра иностранных дел. Все, что нужно, чтобы финансирование дороги прекратилось раз и навсегда.
«А у него может получиться», – подумал Хью. Инвесторы не пожелают вкладывать свои средства в предприятие, по поводу которого в обществе поднимется большой шум. Его поразила происшедшая с Тонио перемена – вместо безответственного юнца, увлекавшегося азартными играми, перед ним сидел трезвомыслящий человек, затеявший кампанию против жестокого обращения с рабочими.
– А почему ты обратился ко мне?
– Мы можем ускорить процесс. Если банк откажется выпускать облигации для железной дороги, я не стану публиковать статью. Так вы избежите лишней шумихи, а я получу то, что хочу, – Тонио неловко улыбнулся. – Надеюсь, ты не считаешь, что я вас шантажирую. Да, немного грубовато, но не так, как хлестать детей плетью на шахте.
Хью кивнул.
– Да, не так жестоко. Я даже восхищаюсь твоей целеустремленностью. Правда, шумиха вокруг банка напрямую на меня уже не повлияет. Я собираюсь уйти из него.
– Неужели? – воскликнул Тонио. – Но почему?
– Долго рассказывать. Расскажу как-нибудь потом. А пока что я могу только рассказать партнерам о предложении, которое ты мне сделал. Пусть сами решают, как им поступать. Я уверен, что сейчас их мое мнение не заинтересует.
Он все еще держал в руках рукопись Тонио.
– Можно, я оставлю себе?
– Да, у меня есть копия.
На листах бумаги был напечатан адрес отеля «Рюсс» на Бервик-стрит в Сохо. Хью никогда не слышал о нем – это было далеко не самое респектабельное заведение Лондона.
– Я дам тебе знать о том, что сказали партнеры.
– Спасибо, – ответил Тонио и сменил тему: – Жаль, что наш разговор касался только дел. Надо как-нибудь посидеть, вспомнить былое.
– Ты еще должен познакомиться с моей женой.
– Да, было бы здорово.
– Ну ладно, будем на связи.
Хью вышел из кофейни и вернулся в банк. Взглянув на большие часы в зале, он удивился тому, что еще не было и часа дня – а столько уже всего произошло за утро! Решительным шагом он направился в кабинет партнеров, где застал Сэмюэла, Джозефа и Эдварда. Он передал статью Сэмюэлу, который прочитал ее и передал Эдварду.
Эдвард пролистал бумаги, покраснел и, не закончив чтения, вскочил с места и, направив указательный палец на Хью, закричал:
– Это все ты со своим школьным дружком! Вы все придумали, чтобы подорвать все наши операции в Южной Америке! Ты завидуешь мне, потому что тебя не назначили партнером!
Хью понимал, чем вызвана такая истерика. Торговля с Южной Америкой была единственным вкладом Эдварда в общее дело. Во всем остальном он был совершенно бесполезен для банка.
– Как ты был Тупицей Недом в школе, так им и остался, – вздохнул Хью. – Сейчас речь идет о том, признает ли банк свою вину в том, что помог упрочить богатство и влияние Папы Миранды – человека, который приказывает хлестать плетью женщин и убивать детей.
– Я в это не верю! – не унимался Эдвард. – Семейство Сильва всегда было врагом семейства Миранда. Это всего лишь грязный шантаж.
– Уверен, то же самое скажет и твой приятель Мики. Но как дело обстоит на самом деле?
Джозеф подозрительно взглянул на Хью.
– Всего лишь несколько часов назад ты пытался отговорить меня от этой затеи, а теперь приходишь и показываешь какие-то каракули. Любопытно… Уж не выдумал ли ты все это, чтобы досадить Эдварду и опорочить его как партнера?
Хью встал.
– Если вы сомневаетесь в моей честности, то мне лучше уйти.
Сэмюэл шагнул вперед и удержал его:
– Сядь, Хью. Не наше дело – выяснять, правда написанное или нет. Пусть этим занимаются судьи. Факт тот, что инвесторы сочтут предприятие «Железная дорога Санта-Марии» весьма сомнительным, и потому мы должны изменить свое решение.
– Я не собираюсь потворствовать шантажистам, – гневно сказал Джозеф. – Пусть этот латиноамериканский хлыщ печатает что хочет и катится ко всем чертям.
– Можно поступить по-другому, – примирительным тоном сказал Сэмюэл. – Можно подождать и посмотреть, как эта статья скажется на уже выпущенных акциях южноамериканских компаний; их немного, но достаточно, чтобы судить об общей обстановке. Если они упадут в цене, то мы прекратим финансирование «Железной дороги Санта-Мария». Если нет, то можно оставить все как есть.
– Я не против того, чтобы поступить так, как скажет рынок, – сказал Джозеф уже более спокойным тоном.