– Одно удовольствие смотреть на тебя, когда ты слушаешь выступления поэтов, – заметил Лонли-Локли. – Видел бы ты, какое у тебя сейчас виноватое лицо! Можно подумать, что ты попросил Андэ прочитать твои собственные стихи и вдруг понял, что они тебе не нравятся.
– А тебе нравятся? – спросил я.
– Разумеется. Совершенно ясно, что он – очень талантливый поэт, – безапелляционно сказал Шурф.
– Да, – вздохнул я, – совершенно ясно.
Спорить мне сейчас совершенно не хотелось. А уж спорить с сэром Лонли-Локли – и подавно. Совершенно бесполезное времяпрепровождение.
Как бы там ни было, Андэ Пу закончил свое выступление в гробовой тишине. Как я успел уяснить, это символизировало абсолютное признание. Парень сиял, как только что отчеканенная корона. На радостях он заказал кувшин пряного укумбийского бомборокки. Видимо, в маленьком толстяке внезапно забурлила пиратская кровь грозных предков.
– Вам понравилось, Макс? – осведомился он.
Я с удивлением понял, что Андэ спрашивает не из вежливости, а действительно ждет моего ответа. Смотрит на меня с робостью, которая прежде за ним, вроде бы, не водилась.
– И да, и нет, – честно сказал я. – Ты здорово удивишься, но когда я сам был поэтом, я писал нечто весьма похожее. Поэтому мне трудно составить беспристрастное суждение.
– Вы писали нечто похожее? – изумился Андэ. – Вот это лихо! А почему вы никогда ничего мне не читали? Думали, я не впилю?
– Ну что ты, – улыбнулся я. – Просто я давно не напивался в стельку. Как-то, знаешь ли, руки не доходили. Я вспоминаю свои стихи только на определенной стадии опьянения: уже после того, как меня начинает тошнить, но прежде, чем я окончательно упаду мордой в салат. В любом другом состоянии я совершенно не гожусь для таких подвигов.
– Вдруг выясняется, что сэр Макс способен не только писать стихи, что само по себе выходит за рамки моих представлений о порядке вещей, но и напиваться в стельку. Скажи, ты действительно такой непредсказуемый или тебе почему-то нравится в это играть? – неожиданно спросил Лонли-Локли.
Вопрос мог бы показаться довольно резким, если бы не сопровождался едва заметной мягкой усмешкой.
– А что, есть какая-то разница? – Я пожал плечами. – В таком случае, даже не знаю. И то, и другое, наверное. Впрочем, все эти подвиги я совершал когда-то давно. Уж кто-кто, а ты-то прекрасно знаешь, что порой люди очень меняются.
Бывший Безумный Рыбник задумчиво кивнул. Еще бы он со мной не согласился.
– А почему вы больше не пишете стихи? – спросил Андэ. – Или все-таки пишете? Я правильно впилил?
– Однажды мне вдруг пришло в голову, что стихи надо писать только за столиками маленьких кафе, на салфетках, пока ждешь свой заказ. А читать их не надо вовсе: чтение только портит хорошие стихи. Поэтому исписанную салфетку следует скомкать, а еще лучше – бросить в пепельницу и сжечь. Не самая гениальная мысль, но что только не приходит в голову подвыпившим молодым людям. Можешь себе представить, я не только последовательно проводил в жизнь эту выдающуюся идею, но даже вошел во вкус. А потом подумал, что можно не трудиться портить салфетки. Вполне достаточно смотреть на них и говорить себе, что нужных слов все равно не существует ни в одном из языков… Но все к лучшему. Уж без чего Мир никогда не рухнет, так это без моих стихов.
– Я не впиливаю, – печально признался Андэ. – Вы так лихо закрутили…
– Да я и сам не впиливаю, – рассмеялся я. – Обстановка в этом заведении действует на меня самым прискорбным образом. Думаю, мне следует отправиться в Дом у Моста, пока во мне окончательно не проснулся некий глупый молодой человек, которому совершено незачем просыпаться. Пусть себе дрыхнет.
– Мне тоже пора, – Лонли-Локли аккуратно запахнул свое белоснежное лоохи. – Признаться, я собирался уйти немного раньше, но решил дождаться вашего выступления, Андэ.
– Спасибо, сэр, – величественно поблагодарил тот.
Парень, хвала Магистрам, уже вполне оправился от моих откровений. После хорошей порции бомборокки еще и не такие заботы начинают казаться несущественными.
– Хочешь, я тебя подвезу, Шурф? – спросил я. – Надеюсь, на улицах уже пусто. А это значит, что через четверть часа ты уже будешь дома.
– Спасибо, Макс. Это очень великодушное предложение. И очень своевременное, – кивнул он.
Шепотом, чтобы не мешать выступлению очередного мэтра столичной поэзии, мы поблагодарили Андэ, пожелали хорошей ночи сидящему по соседству сэру Скалдуару и покинули «Трехрогую луну».
– Иногда у меня создается впечатление, что ты гораздо старше, чем кажется, – заметил Шурф. – То выясняется, что когда-то ты знавал плохие времена, теперь вдруг оказывается, что ты был поэтом да еще и выпивохой. Когда ты все успел, Макс? Или это тайна?
– Дырку над тобой в небе, – рассмеялся я. – Вот уж где нет никакой тайны! Во-первых, я очень шустрый, во-вторых, все это я проделывал одновременно. К тому же я немного преувеличил насчет «мордой в салат», чтобы Андэ почувствовал во мне родственную душу. Надо же как-то подлизываться к мэтру. Не так уж лихо я «зажигал». А что касается моего возраста… Ох, Шурф, лучше уж я промолчу!
– Из этих странных видений, которые называются «кино», и книг, которые ты доставал мне из своего Мира, я понял, что там человеческая жизнь гораздо короче, чем у нас, – осторожно сказал Шурф. – Вы быстрее взрослеете, да?
– Ага. Взрослеем. И все остальное.
– А тебя это тоже касается? – тактично спросил он.
– Касалось, пока я жил там. Теперь я здесь, и Джуффин утверждает, что у меня такие же хорошие шансы на долгую жизнь, как у всех вас. Хотелось бы верить!
– Значит, ты не старше, а наоборот – гораздо моложе, чем кажется, верно?
Педантичному Лонли-Локли хотелось раз и навсегда уяснить этот факт.
– Верно. На самом деле я прожил на свете чуть больше тридцати лет. Только ни в коем случае не говори об этом Мелифаро. Он, как ты понимаешь, попытается немедленно меня усыновить. И отдать в начальную школу.
– Я вообще не самый большой любитель разглашать чужие тайны. И никогда им не был. Думаю, ты и сам это знаешь… Забавно, похоже, сегодня ты решил удивить меня столько раз, сколько это возможно. И даже больше. Ты нарочно это делаешь? Хотел бы я знать, зачем?
– Магистры с тобой. «Нарочно»! Ну ты скажешь тоже. Просто день такой. Новолуние, «Трехрогая луна», поэтический турнир, сентиментальные воспоминания и так далее… Скажи лучше, ты уже прочитал книгу, которую я тебе вчера добыл?
– Еще нет. Я очень медленно ее читаю. Все время приходится возвращаться назад и перечитывать заново, потому что я ничего не могу понять. Там говорится об очень странных вещах. В ваш Мир приходят люди из другого Мира – очень могущественные, насколько я понимаю. И у них довольно странные представления об устройстве мироздания. Они полагают, будто все живые существа поддаются какой-то классификации, принципы которой я так и не уяснил. В связи с этими представлениями они собираются уничтожить все человечество, кроме нескольких людей, которые почему-то отличаются от своих соплеменников, а посему имеют право остаться в живых… В общем, я пока ничего не могу тебе рассказать. Чтобы пересказывать содержание, нужно хоть немного его понимать.