– Теххи может попробовать как-то исправить ситуацию? – осторожно спросил я.
– Может. Она все может. По крайней мере, попробует, это уж точно, – усмехнулся Лойсо. – Мне-то все равно, а тебе вряд ли понравится… Впрочем, я совершенно напрасно сгущаю краски. Тебя этим не проймешь. Тебя вообще ничем не проймешь, ты все равно поступишь, как сочтешь нужным.
– Спасибо за комплимент, – слабо улыбнулся я.
– А ты считаешь это комплиментом? – искренне удивился он.
У меня голова шла кругом, но я честно старался хоть как-то поддерживать беседу.
– Лойсо, я ухожу от вас таким же любопытным, как и пришел. Вы так ничего мне толком и не рассказали… Этот ваш «апокалипсис» – на кой он вам тогда сдался? Неужели просто от злости? Я отлично помню свои подвиги на том грешном пляже и прекрасно понимаю, почему вы мне о них напомнили. Но мне кажется, что одна только слепая ярость – это уж как-то чересчур! Не так вы просты.
– Да я и не говорю, что все дело в моей злости. Видишь ли, это – тайна, которую я безуспешно пытался разгадать. Величайшая из всех тайн. У того, кто присутствует при конце Мира, есть микроскопический шанс забрать себе всю силу умирающего кусочка Вселенной. Это почти невозможно, и все же… Ради этого шанса стоит рискнуть, знаешь ли.
– И что тогда?
– Не знаю. Для того чтобы ответить на твой вопрос, нужно разрушить хотя бы один Мир и посмотреть, что будет. А у меня пока что не получилось. Теперь тебе действительно лучше уходить, Макс. У тебя лицо подпорченного покойника. Не стоит так увлекаться светской болтовней с малознакомыми злыми колдунами.
Он рассмеялся, встал с камня, на котором сидел все это время, подал мне руку, помог подняться на ноги и вдруг ткнул в бок – между прочим, довольно болезненно. Этого тычка оказалось достаточно, чтобы я потерял равновесие и покатился вниз по склону холма. Колючая трава царапала мне руки и лицо, но я уже почти ничего не чувствовал: проклятая жара меня доконала. Не так уж много мне надо, оказывается.
Я открыл глаза в знакомой уютной темноте спальни и тут же снова их закрыл – очень уж вымотался. «Я так и не успел спросить, почему у его могущественного Ордена было такое смешное название, – удрученно подумал я, засыпая. – Ну при чем тут какая-то ”водяная ворона”?! Можно сказать, только ради этого сунулся в самое настоящее пекло и опять ничего не разузнал».
Я проснулся уже после того, как робкое зимнее солнышко оповестило о наступлении полудня всех, кого интересует такого рода информация. Еще полчаса просто валялся, наслаждаясь ни с чем не сравнимым сочетанием хорошего самочувствия с фантастической ленью и полным отсутствием каких бы то ни было мыслей в башке.
Кажется, я в очередной раз устал: от чудес, от стихов, от тайн, от невероятного сэра Лойсо Пондохвы и от себя самого – в первую очередь. Как ни странно, я люблю находиться в таком состоянии – если не очень долго, конечно.
В конце концов, я все-таки добрался не только до ванной комнаты, но и до стойки «Армстронга и Эллы». Теххи была там, сами Армстронг и Элла басовито мурлыкали у ее ног, так что можно было ложиться на пол и умирать от нежности и умиления.
Но я решил ограничиться менее бурным проявлением эмоций, а потому выжил.
– Ну и рожа у тебя, милый! – изумилась Теххи. – Ты что, успел подраться со всеми столичными поэтами?
Я цапнул с ближайшего стола поднос из отполированного металла и встревоженно уставился на жалкое подобие своего отражения.
– Не совсем то, что нужно, да? – Теххи протянула мне маленькое зеркальце. – На, полюбуйся.
– Тоже мне, великое событие. Всего-то парочка несчастных ссадин, – с облегчением вздохнул я, внимательно всматриваясь в свое отражение.
Неглубокие, но многочисленные царапины украшали мой нос и подбородок. Я заработал их, когда катился по склону холма. Все-таки этот злодей Лойсо мог бы не толкаться, а дать мне возможность спуститься самостоятельно.
– Ничего, для одной ночи вполне достаточно, – улыбнулась Теххи, проворно намазывая мою рожу какой-то прозрачной вонючей дрянью. – Через полчаса тебя можно будет выпускать на улицу. Где это тебя угораздило?
– Да так, везде понемножку, – вздохнул я.
Придумывать правдоподобные объяснения мне сейчас не хотелось, вдохновенно врать тоже, а говорить правду – это и вовсе ни в какие ворота. Но Теххи вполне устроил и такой ответ.
– Сейчас здесь опять начнут скапливаться твои многочисленные приятели, – сообщила она. – Мне только что прислал зов наш кругленький поэт. Узнавал, соизволил ли ты открыть свои прекрасные глаза. И думаю, это только начало.
– Никакой личной жизни! – усмехнулся я. – И как ты меня еще терпишь?
– А я, знаешь ли, очень терпелива, – объяснила Теххи. – Сама иногда поражаюсь.
За моей спиной хлопнула дверь, и я обернулся навстречу своему приятелю Андэ Пу, гениальному поэту и совершенно несчастному существу.
Он появился удивительно кстати. Я как раз твердо решил сунуть свой исцарапанный нос в его дела. В конце концов, он так давно меня об этом просил.
Поздоровавшись, потомок укумбийских пиратов взгромоздился на высокий табурет и начал кокетливо общаться с Теххи. Похоже, решил, что после вчерашнего выступления в «Трехрогой луне» его статус здорово вырос в моих глазах. И теперь он может позволить себе все что угодно.
– Знаешь, Морган-младший, если ты действительно так уж хочешь уехать в Ташер, я могу устроить тебе это приключение, – сообщил я ему. – Отправляйся в Портовый квартал, прямо сейчас. Найди дом капитана Гьяты, скажи, что тебя прислал я. И еще скажи… Нет, ничего больше не надо, я сам ему все объясню. Просто узнай, когда он собирается отправиться домой, в Ташер. Он возьмет тебя с собой и поможет тебе там обжиться… А ты, собственно, еще не передумал?
– «Передумал»? Ну вы даете! Как я мог передумать? Наконец-то вы впилили, Макс! Лихо вы все устроили! Спасибо, я прямо сейчас к нему поеду, – радостно затараторил Андэ. – А почему вы решили мне помочь? После моих стихов? Вы действительно впилили!
– Совершенно верно, именно после твоих стихов, – согласился я.
Дело, конечно, было не в стихах этого горделивого «мэтра», которые оказались немного похожи на мои собственные юношеские эксперименты, полные откровенного самолюбования и смертной тоски. Вернее, не только в них. Просто у меня появилась хорошая возможность отпустить домой симпатичного капитана Гьяту и заодно помочь своему приятелю Андэ на собственном опыте уяснить, что сбывшаяся мечта далеко не всегда тождественна счастью. Этот иезуит, сэр Лойсо Пондохва, сразу меня раскусил. Я действительно обожаю «отпускать на свободу всех, кто под руку подвернется». Возможно, просто для того, чтобы они не болтались у меня под ногами.
К счастью, Андэ не умел читать чужие мысли. Поэтому через полчаса он распрощался с нами и отправился в Портовый квартал. Судя по всему, он летел как на крыльях.