И вот однажды Камелла вошла в укрытие и села. Бегло взглянув на Роду, она повернулась к Рицпе и улыбнулась ей.
— Один из матросов только что сказал мне, что если ветер не стихнет, то мы будем в Остии в начале марта. Значит, уже послезавтра.
— Мне немножко страшно при мысли о Риме, — сказала Рицпа. Халев спал у нее на груди. Она положила его рядом с собой и накрыла мягким одеялом. Его губы двигались так, будто она по–прежнему его кормила.
— Он так прекрасен, — сказала вдруг Рода, удивив обеих женщин. Она заплакала, и слезы потекли по ее бледным щекам. Наклонившись вперед, она вложила свой палец в ладошку Халеву. Его пальчики инстинктивно сжали ее палец. — Я всегда хотела детей. Сколько я себя помню, это было самое большое желание моего сердца. Прохор сказал, что Господь благословит нас детьми в свое время. И я все время молилась об этом. Теперь у меня их никогда не будет.
Она подняла голову и посмотрела на Камеллу, которая напряглась и слегка отодвинулась назад, ожидая нападения. Но вместо этого Рода заговорила тихим голосом:
— Когда ты стала жить с нами, мне казалось, что Бог посмеялся надо мной. С самого детства я верю в Господа и служу Ему. Я никогда не отходила от истины… — она осеклась и снова посмотрела на Халева.
— Как это сделала я, ты хочешь сказать, — сказала Камелла дрогнувшим голосом. — Это ты имеешь в виду?
— Камелла, — укоризненно произнесла Рицпа.
— Нет, правда. Давай поговорим начистоту. Она осталась без мужа. Наверное, она забыла, что и я осталась без брата! — Камелла уставилась на Роду, и на ее глазах тоже заблестели слезы. — Что ты теперь хочешь сказать, Рода? Что я виновата в его смерти?
— Нет, — сокрушенно сказала Рода.
— Нет? — воскликнула Камелла. — Ты сидишь тут целыми днями, не говоришь ни слова, только думаешь и думаешь о том, в чем бы меня еще обвинить. Ну так давай. Обвиняй. — Она завязала свою шаль и отвернулась.
— Я много думала. Я затаила на тебя злобу и возводила на тебя напраслину. Я была настроена против тебя и ни о чем другом уже не могла думать! — Рода заморгала глазами, смахивая слезы, потом опустила голову и уставилась на свои руки.
Камелла недоверчиво посмотрела на нее.
— Но я злилась не столько на тебя, сколько на Бога. Я думала, что Он отвернулся от меня. — Рода снова подняла голову. — Бог дал тебе то, чего я хотела больше всего: ребенка! Ты пришла к нам с прекрасным малышом, и мое сердце возопило. Почему Бог благословил тебя, а не меня? Я думала, что заслуживала этого. Но я ошибалась. Я вовсе этого не заслуживала.
Она покачала головой, испытывая угрызения совести.
— И все то время, что я думала, будто служу Богу, я не служила Ему. — Сцепив руки, Рода промолчала, после чего с трудом продолжила. — Когда Прохор погиб, я поняла, что даже желание иметь ребенка поставила в своей жизни выше Него. Все эти дни я думала о своем прошлом. Главная моя ошибка была в том, что я стремилась не к той цели. Все те добрые дела, за которые люди меня хвалили, я делала, ожидая, что Бог что–то даст мне взамен. Я думала, что если буду трудиться, не покладая рук, Бог даст мне то, чего я хочу. А в итоге получилось, что Богу я вовсе и не служила. Я служила только самой себе. — Она посмотрела на Камеллу, ее щеки были влажными от слез. — Я столько раз была несправедлива к тебе, Камелла. Прости меня, пожалуйста.
Камелла долго сидела и молчала.
— Я прощаю тебя, — наконец мрачно произнесла она. Потом быстро встала и вышла.
Рицпа оставила Халева Роде и вышла вслед за своей подругой. Камелла сидела в носовой части корабля и плакала. Рицпа села рядом с ней.
— Что случилось? — тихо спросила она.
— Я всегда мечтала о том, чтобы она попросила у меня прощения. Я столько молилась о том, чтобы она поняла, каково мне было с ней. А теперь мне так стыдно.
Камелла вытерла слезы и посмотрела на парус.
— Мы с Родой во многом схожи. Она хотела ребенка. Я хотела, чтобы у меня был муж, который любил бы меня так, как меня любил брат.
— А теперь вы есть друг у друга.
— Может быть. Если только мы научимся носить бремена друг друга, а не взваливать их друг на друга.
— Самое время начать, — тихо сказала Рицпа. Камелла пристально посмотрела в лицо своей подруги и кивнула. Они вернулись в укрытие. Лизия взяла Халева и играла с ним, а ее мать села рядом с Родой.
— Рода, — тихо сказала она, немного смущаясь. — Я хочу рассказать тебе о своем прошлом.
— Можешь ничего мне не рассказывать.
— Пожалуйста, Рода. Позволь мне только один раз все тебе рассказать, и больше я к этому возвращаться не буду. — Камелла подождала, когда Рода кивнет, после чего продолжила. — Когда Каллист меня бросил, мне было очень больно. Ты не можешь себе представить, как я его любила, я совершенно потеряла из–за него голову. Когда я уходила к нему из дома, я знала, что поступаю плохо, но мне было все равно. Я тогда только и думала о том, чтобы быть рядом с ним. Но потом настал момент, когда он показал себя таким, каким считали его мои родные и друзья. Мне некуда было идти, никому до меня не было дела. Я даже думала о том, чтобы утопить Лизию и покончить с собой.
Рода закрыла глаза и закачала головой в молчаливом плаче.
Камелла опустила голову.
— Ты не знала, как мне было тяжело, Рода. Прохор знал, но не предложил мне никакой помощи. В конце концов, я смирила свою гордость и сама попросила его об этом, а он сказал, что сначала поговорит с тобой, а потом решит. — Она с минуту помолчала. Потом она отвернулась, слезы текли по ее щекам, она конвульсивно сглотнула.
— Я понимала, что сама виновата в своих проблемах, но все мои мысли тогда были только о том, что мой собственный брат больше думает о твоих чувствах, чем о моей жизни. — Камелла судорожно вздохнула. — Я ревновала его к тебе. И в ваш дом я пришла уже с чувством возмущения. Я обижалась на все, что ты говорила, делала все, что могла, чтобы только оказаться между тобой и братом. За последние несколько лет я обидела стольких людей, и вот теперь ты просишь у меня прощения, когда это мне надо просить прощения у тебя.
Рода наклонилась вперед и протянула руки. Камелла взяла их. Отбросив гордость, она искренне воскликнула:
— Он любил тебя. Ты знаешь, что это так. Он обожал Лизию, как и я. Ты говоришь, что у тебя никогда не будет детей, Рода, но Лизия не только моя дочь, но и твоя. Она любит тебя. И я люблю тебя.
Их разговор затянулся далеко за полночь. Они говорили о Прохоре, о том, что будут делать, когда доберутся до Рима. Рицпа сидела с Халевом у груди и слушала. Чувствуя радость от долгожданного примирения, она посмотрела на палубу и увидела Атрета.
Он стоял у ограждения, его светлые волосы развевались на ветру. Он выглядел таким угрюмым, мрачным. Что ожидает ее и Халева, когда они доберутся до темных лесов Германии?