— Бог всегда с нами, Рицпа.

— Как холодно! — Рицпа плотнее закуталась в теплый плащ, который дал ей Атрет. — Он тебе до сих пор не верит.

— Я знаю.

— Он знает путь домой от Рейна.

Феофил кивнул.

— Мы с тобой прекрасно знаем, что, если в Божьей воле, чтобы мы вместе дошли до Германии, мы дойдем до Германии вместе.

Рицпа молилась о том, чтобы глаза и сердце Атрета были открыты для истины.

Они отправились в путь на рассвете.

28

Рицпа пробиралась по снегу, который завалил узкую дорогу в горах, и изо рта у нее шел пар. Халев наконец–то прекратил плакать, после того как она закутала его в свой теплый плащ и прижала к груди. Все ее тело ныло. Легкие горели. Ног она уже почти не чувствовала. Двумя днями раньше они достигли перевала и теперь спускались по склону гор, но и сейчас они двигались довольно медленно. С каждым днем путь становился все труднее и отнимал у них все больше сил.

Долина, которая виднелась внизу, походила на рай, и Рицпе приятно было смотреть на кристально чистое озеро, окруженное вечнозеленой растительностью и лугами. «Завтра суббота», — сказал ей Феофил. День отдыха.

«Слава Богу», — подумала она. Эта неделя показалась ей слишком длинной, потому что путь отнимал у нее много сил. Она остановилась, чтобы поудобнее устроить на руках Халева. Ребенок подрастал и становился все тяжелее. Атрет тоже остановился и оглянулся на Рицпу. Она улыбнулась ему и пошла снова, молясь, по своему обыкновению, о том, чтобы у нее хватило сил спуститься с гор.

— Это Германия?

— Еще нет, — сказал Феофил, также тяжело дыша; изо рта у него тоже клубами шел пар. — Через несколько дней мы дойдем до Рейна. А еще через два дня будет гарнизон.

Атрет бросил многозначительный взгляд на Рицпу. «Вот видишь, — как бы говорил он ей, — и как мне доверять этому римлянину?»

— Нам нужно там будет остановиться, Феофил?

— Федераты смогут рассказать нам о хаттах.

— Федераты! — презрительно усмехнулся Атрет, который не верил, что кто–то из германцев может добровольно пойти служить в римское войско. — Ты, наверное, хотел сказать «германские рабы».

— Не все германцы считают Рим своим врагом.

— Конечно! Среди них тоже есть глупцы и предатели.

— Тебя не было дома одиннадцать лет. Очень многое изменилось.

— Не настолько.

— Восстание давно уже подавлено.

— Рим может построить здесь хоть сотни гарнизонов, но эта земля никогда не будет принадлежать империи!

— Согласен, — сказал Феофил, не испугавшись гнева Атрета.

Атрет недоверчиво посмотрел на него.

— Ты согласен? — недоверчиво спросил он. — И это говоришь ты, римский сотник, поклявшийся служить Риму?

— Галлы подавлены и покорились Риму, но германцы по–прежнему сопротивляются, — сказал Феофил. — Когда–нибудь и они успокоятся, может быть, для этого понадобится немало времени, но сейчас они не покорены. И я надеюсь привести их к Господу. Если они обратятся к Нему, то всю свою силу они смогут обратить на служение Господу.

Атрет презрительно засмеялся.

— Никакой нормальный хатт не примет Бога, Который отправил на распятие Собственного Сына. Что толку от слабого и бесполезного Бога? — Вытянув руку в сторону леса, германец добавил: — Эта земля принадлежит Тивазу.

— Но была сотворена всемогущим Богом, — сказал Феофил.

— Тогда пусть Он попробует взять ее обратно, — Атрет повернулся к нему спиной и снова пошел по дороге.

На отдых остановились возле кристально чистого озера. Феофил с Атретом отправились на берег, чтобы попробовать поймать рыбу, а Рицпа собирала сосновые шишки. Срывая их с веток, она посматривала в сторону Халева, который оставался на том месте, где они остановились. Ребенку нравилось все, что его окружало, и он, делая неуверенные шажки, передвигался от камней к деревьям, играл с островками оставшегося снега.

Собрав сухие шишки, Рицпа вернулась и стала разжигать костер, заранее сооруженный Феофилом. Сотник вернулся с озера с тремя большими рыбинами, которые он положил рядом с ней. Нанизав одну из них на вертел, Рицпа принялась за жарку.

Солнце клонилось к закату, и небо, отражавшееся на ровной глади озера, окрасилось в удивительные цвета. Рицпа никогда еще не видела такой красоты.

Потом появился Атрет; Рицпа видела только его темную фигуру на фоне яркого заката. Германец поднимался от берега озера с пустыми руками. Когда он подошел к костру, Рицпа уже сняла с вертела третью рыбу, а Феофил опустился на колени, чтобы помолиться.

«Господи, мы благодарим Тебя за ту пищу, которую Ты приготовил нам. Пусть она пополнит наши силы телесные и напомнит нам о том, что Ты всегда с нами и всегда милостив к нам. Благослови руки, приготовившие эту пищу для нашего телесного насыщения. Молимся тебе во имя Сына Твоего благословенного, Иисуса. Аминь».

Присаживаясь к костру, Атрет стиснул зубы. Его гордость была уязвлена тем, что Феофил, как казалось, без труда поймал рыбу, которая теперь была приготовлена на костре, тогда как сам Атрет поймать ничего не смог. Германец содрал кожицу с рыбы и отломил большой сочный кусок. По вкусу она показалась ему напоминающей песок — Атрет понимал, что проглатывает свою гордость, Феофил положил кашу из зерен в небольшую чашку и посыпал ее сверху кедровыми орешками. Это блюдо он протянул Атрету.

— Я хотел бы послушать о том боге, которому ты поклоняешься, Атрет.

Сказав это, он взял свою чашку и, откинувшись на тюки, принялся за еду.

Атрет думал, что же ему сказать в ответ. Мысли о Тивазе разбередили в нем старые сомнения. Рицпа села к костру, посадила Халева на колени и начала кормить его рыбой. Она выглядела совершенно спокойной. Как можно быть такой спокойной, когда ее впереди ждет Дело? Чувствуя его пристальный взгляд, Рицпа подняла голову и улыбнулась ему. Ее ласковый взгляд снял его напряжение, но обострил его чувства. Неужели он не сможет жить без нее?

— Так ты расскажешь нам о Тивазе? — попросила Рицпа, вопросительно глядя ему в глаза. Потом она снова опустила голову и стала кормить его сына кашей.

— Тиваз — верховный небесный бог, — сказал Атрет, бросая обглоданный рыбий скелет в костер. — Его жена — Теллус Матер. Мать Земля. Он — бог войны, который правит Делом.

Феофил нахмурился.

— Делом?

— Собранием моего народа. Мужчины собираются вместе, чтобы обсуждать и утверждать законы. Человека можно подвергнуть порке, заключить в темницу или казнить, только если это соответствует воле жрецов, подчиняющихся Тивазу. Тиваз — это бог волка и ворона, бог мертвых, которому подчиняется все.