– Как это?! – опешил я. – Я ее не видел.
– Разумеется. Ты спал, Владыка. Я решил, что ты не слишком обрадуешься такой гостье, и не стал тебя беспокоить.
– И как же ты с ней разобрался?
– Это было просто. Кстати, знаешь, она выглядела в точности как эта сероглазая богиня, которая пишет тебе письма.
– Как Афина? Вот это да! Переменила внешность?
– Ну да. Геката решила провести тебя, Владыка. Не гневайся, но я подозреваю, что у нее были некоторые шансы на успех.
– Но зачем?
– Иногда твоя наивность меня поражает, – улыбнулся Джинн. – Она хотела соблазнить тебя – теперь я ясно выражаюсь?
– Более чем, – я почувствовал, что краснею. – Это у нее навязчивая идея, любовь с первого взгляда… Она, видишь ли, считает меня роковым красавчиком.
– Скорее она считает, что это хороший способ отнять у тебя твою силу и встать во главе твоей армии. Наверное, тебе кажется, что это глупости, но такое действительно возможно. По крайней мере, теоретически.
– Да? – рассеянно переспросил я. – Надо же! И что было дальше?
– Я решил, что ее идея касательно перемены внешности весьма недурна. Придал себе твой облик и устроил ей хорошую встречу. Знаешь, поначалу она мне поверила – даром что богиня.
– А ты воспользовался случаем и получил удовольствие по полной программе? Ты гений! Самый настоящий гений!
– Я не гений, я просто Джинн, – с дос но возразил Джинн.
Я задумчиво уставился на записку Афины.
– Так мило с ее стороны предупредить меня об опасности. И так глупо – воспользоваться услугами обыкновенного гонца. Неужели она не могла найти другой способ связаться со мной? Все-таки богиня.
– Почти утратившая свое былое могущество, не забывай, – заметил Джинн. Помолчал и добавил: – Впрочем, может быть, она как раз хотела, чтобы ее письмо попало к тебе слишком поздно?
– Натравить на меня Гекату и посмотреть, что будет? И на всякий случай – если окажется, что я вполне способен справиться с этой бедой, – отправить мне это письмо, как свидетельство дружбы и участия… Неплохая интрига, – печально улыбнулся я.
– Если это действительно интрига, то довольно примитивная, Владыка, – возразил Джинн. – Боюсь, что ты никогда прежде не интересовался делами такого рода. Возможно, они казались тебе не заслуживающими внимания, а может быть, ты никогда не считал окружающих тебя людей серьезными противниками и, как следствие, не утруждал себя изучением их стратегии. Так или иначе, но я уже давно заметил, что ты не слишком силен в искусстве хитростей и уловок.
– Теперь уже не обязательно этому учиться, правда? – вздохнул я. – Во-первых, у меня есть ты. А во-вт693. – Кто знает.
Он не добавил: «дорогой Ватсон», но мне показалось, что к тому шло.
Ночь принесла тревогу, во всяком случае, мне опять не спалось. Я не мигая пялился на пламя костра, хотя знал наверняка, что Локи там не появится. Вряд ли в его обычаях возвращаться после того, как произнесены слова прощания. Я мог спорить на что угодно, что Локи больше никогда не возникнет в моей жизни. Разве что я сам сверну дюжину-другую гор, чтобы еще раз перекинуться с ним парой словечек. Тем не менее я продолжал смотреть на огонь, словно действительно верил, что теперь все мои гости будут входить именно через эту дверь.
Ага, как бы не так.
На этот раз гости появились из темноты. Они плотным кольцом окружили меня, незваные, молчаливые и безжалостные. Я не испугался и не удивился, увидев их снова, скорее просто по-детски огорчился, что они все-таки вспомнили обо мне, вопреки моим смутным надеждам, основанным исключительно на собственной склонности бросать дела, которые не удавалось сделать с первой попытки.
У меня по-прежнему не было никакого плана. Я понятия не имел, каким образом буду сражаться с многоликими богами древних ацтеков, могущественными, непостижимыми и полными сил, как в первый день творения. По сравнению с ними я как был беспомощным ребенком, так им и остался.
Правда, я больше не был перепуганным. Вместо страха я испытывал какое-то отрешенное, равнодушное, но вполне поддающееся формулировке раздражение: «Ну вот, здрасьте, опять все сначала!»
И тут Джинн совершил поступок, которого я никак от него не ожидал, – самый идиотский и бессмысленный из возможных, как мне тогда показалось. Он нажал кнопку «play» на нашем новеньком музыкальном центре.
Откуда-то издалека, словно во сне, я услышал первые аккорды квиновского «Innuendo». «Мать твою, они пришли за моей головой, а мой единственный защитник вдруг решил заняться музыкальным оформлением этого знаменательного события!» Эта мысль – слишком уж четко сформулированная, если учесть, что мне следовало не выпендриваться с комментариями, а спасать свою единственную и неповторимую шкуру, – оказалась первой и последней в моей внезапно опустевшей голове.
Впрочем, что касается шкуры, я совершенно точно знал, что у меня нет никаких шансов.
Но индейские боги почему-то не торопились приступать к операции. Кажется, выходка Джинна порядком озадачила и их. Немая сцена затягивалась, «квины» уже успели добраться до того самого места, на котором я всегда ощущал изумительный щекочущий холодок, поднимающийся по позвоночнику к затылку, когда их голоса, трогательно и вульгарно смахивающие на голоса начинающих ангелов, старательно выводили: «You can be anything you want to be». «Ты можешь быть чем захочешь» – это было здорово похоже на подсказку, но я все еще не знал, что мне делать с этой чертовой подсказкой.
– Делай, как они говорят, Владыка! У нас больше нет времени! – крикнул Джинн.
Это было похоже на внезапное пробуждение после долгого тяжелого сна, пробуждение от пронзительного телефонного звона, когда сначала вскакиваешь на ноги и несешься к верещащему аппарату, каким-то образом отвечаешь впопад и вообще ведешь себя как надо и только потом, закончив разговор, с изумлением прислушиваясь к ощущениям в собственном теле, вспоминаешь, с каким волнением ждал этого самого звонка накануне вечером – или всю жизнь?
Мне каким-то образом удалось стряхнуть оцепенение и наконец-то с пронзительной ясностью осознать, что я действительно могу быть всем, чем захочу. Мне больше не было нужды оставаться беднягой Максом, перепуганным и беспомощным человечком, окруженным неведомыми, непостижимыми и чертовски опасными существами. Я мог быть чем угодно, в том числе и одним из них.
И я стал одним из них. Визгливо замяукал, обнажив великолепные клыки ягуара, поскольку моя голова больше не была человеческой головой, а мои многочисленные конечности не имели ничего общего с двумя неумелыми человеческими руками, к которым я, признаться, изрядно привык.
Где-то на периферии сознания промелькнула сцена: я вонзаю зубы в первое попавшееся горло и маленькими, но жадными глотками пью теплую солоноватую кровь, а мои когти вонзаются в тонкую кожу надбровных дуг и медленно ползут выше, оставляя на своем пути широкие багровые борозды. Это продолжалось всего мгновение, но окружившие меня чудовища успели заглянуть в мои глаза, уяснить, что к чему, и деликатно отступить на несколько шагов, разомкнув кольцо.