– Добрый вечер, Виктория Емельяновна. Я вас не разбудил? – спросил Шибаев. – Вот, еду мимо, дай, думаю, зайду, проведаю. Можно?
– Вы? Заехать? – забормотала она. – Вы что, не знаете еще?
Дурное предчувствие кольнуло Шибаева.
– Не знаю чего?
– Андрей с утра пригнал машину, мы с Зоей собрали вещи и выехали. Он сказал, что уже есть покупатели. Славика, шофера, он еще раньше перевел к себе, Света съехала вчера. А мы с Зоей сегодня утром. Одна радость, разрешил взять одежду Ады Романовны, посуду… ну еще всякие мелочи. И на том спасибо. А завтра мебель вывозят. А ты что, может, о чем серьезном спросить надумал?
– Да нет, просто проведать. Узнать, как дела, может, вспомнили что-нибудь.
– Нечего вспоминать, да и не до того было. Собирались, паковали вещи, устали до чертиков. Только прилегла, а тут ты позвонил.
– Извините, Виктория Емельяновна. Ну, на нет и суда нет.
– Да нет, хорошо, что разбудил, рано еще спать. Ну как, нашел сына Николая Андреевича?
– Нет пока, ищем. Спокойной ночи, Виктория Емельяновна. Еще раз извините.
– И тебе того же. Звони, не забывай. У меня теперь времени много, придешь – чаем напою.
Шибаев запарковался недалеко от дома Руданских. Выключил двигатель и задумался. Он не знал, как именно он сделает то, что задумал, и сейчас приводил в порядок мысли и по привычке выстраивал шаги: первый, второй, третий. Сунув в карман фонарик, он полез из машины.
Оглянувшись, проскользнул через калитку и быстро пошел к дому. Дом Ады Романовны, казалось, осиротел, мгновенно приобретя нежилой вид, окна выглядели черными провалами. Шибаев ткнул ладонью массивную латунную ручку; дверь, разумеется, была заперта. Он постоял на крыльце. Потом, словно решившись, сбежал с него и, стараясь ступать бесшумно, двинулся вокруг дома. Он понимал, что рассчитывать на полуоткрытое окно на кухне или в коридоре не приходится, дом, скорей всего, под охраной… Но упрямо дошагал до угла, свернул и пошел вдоль стены, рассматривая окна на первом этаже. К боковой стене слева лепился гараж – приземистый, с широкой гофрированной панелью-входом, открывающейся автоматически. Шибаев снова оглянулся и, не заметив ничего подозрительного, приблизился к панели, нагнулся и подсунул под нее пальцы. Ухватился поудобнее и с силой рванул кверху. Механизм, заурчав, сработал, панель неохотно поднялась и зависла в полуметре от земли. Шибаев замер, ожидая воя сирены, но все вокруг было тихо. Этому фокусу научил его Грег, приятель с Брайтон-Бич. Когда «сдох» пульт от гаража, Грег подсунул пальцы под панель и дернул…
Дальнейшее было делом техники. Шибаев лег на землю и пролез в гараж. После чего опустил панель на место и достал фонарик. В гараже находилась всего одна машина, черный пикап «Тошиба». Дверь справа вела в дом. Шибаев дернул за ручку. Дверь была заперта. Он провел лучом по стендам с инструментами. Высмотрел тонкую длинную отвертку, снял и присел на корточки перед дверью. Сунул в замочную скважину кончик отвертки и замер, нащупывая «секс-точку». Через две минуты дверь подалась…
Он проник в дом и, светя себе фонариком, направился по коридору к вестибюлю – оттуда на второй этаж, где были спальни, вела деревянная лестница. Шибаев, держась поближе к стенке, стал осторожно подниматься. Он достиг площадки и прислушался. В доме стояла напряженная тишина. Ступеньки едва слышно поскрипывали под его шагами, и он подумал, что так же, пугая Тину, мог скрипеть под чьими-то шагами паркетный пол в коридоре второго этажа. Инстинкт заставлял его останавливаться на каждой ступеньке и прислушиваться. Не услышав ничего подозрительного, он делал следующий шаг. Ступив на верхнюю ступеньку, он вдруг почувствовал, словно сквознячок пробежал по лицу, и замер на долю секунды, прислушиваясь и пытаясь понять, что было не так. В тот же миг его с силой толкнули, и он отшатнулся, инстинктивно хватаясь за перила. Выпущенный из рук фонарик запрыгал по ступенькам вниз. Вслед за ним кубарем скатился Шибаев; достиг каменного пола вестибюля и растянулся недвижим…
…Он пришел в себя, почувствовав чье-то осторожное прикосновение, выбросил руку и схватил пустоту. Он был один. В кармане куртки беззвучно трепыхался мобильный телефон. Он поднес его к глазам. «Ты где?» Яна! Он отстукал неловкими пальцами: «Я скоро!»
Он лежал на полу, у подножия лестницы. Справа серело высокое стрельчатое окно с частым переплетом; слабый свет извне разбавлял темень дома; в нескольких шагах от него на полу лежал фонарик, и от него тянулась до окна световая дорожка. Шибаев ощупал гудевшую голову – на лбу наливалась дерганой болью шишка величиной, как ему показалось, с куриное яйцо. Обо что это, интересно? С трудом привстав, он дотянулся до фонарика. Мазнул лучом по темной громаде лестницы, растениям в горшках, входной двери. Ему представилось на миг, что напавший в этот самый миг перевесился сверху через перила и рассматривает его, лежащего на полу. Но наверху никого не было. Он снова потрогал затылок, повертел головой, пощупал саднящую скулу и разбитый нос. Во рту был отвратительный сладкий и соленый привкус крови. Он поднес руку к глазам, посветил фонариком и увидел кровь. Встал на четвереньки, цепляясь за перила, попытался подняться. Застонал от боли в разбитом правом колене и плече. Пощупал плечо – мелькнула мысль, что у него сломана ключица. Попытался поднять руку, и когда ему это удалось, с облегчением понял, что ключица цела. Согнул каменное колено, зашипев от боли – получилось с трудом. Прислушался. Густая тишина стояла вокруг – ни звука, ни шелеста шагов, ничего. Сколько же он тут пролежал? Он попытался вспомнить, как это случилось. Он поднимался по лестнице, светя себе фонариком; ступеньки чуть поскрипывали, никаких других звуков он не слышал. За миг до того, как его столкнули, он почувствовал что-то… Запах? Движение? Сквознячок? Но уклониться не успел. Он помнит, как выпустил из руки фонарик – тот с громким стуком запрыгал по ступенькам; помнит толчок, помнит, как стал падать и попытался схватиться за перила… А дальше – провал. Он не помнил, как скатился вниз… Хорошо, что ступеньки низкие. Не помнит, как растянулся на полу. Полная анестезия, сказал бы Алик Дрючин. Или отключка. Шибаев снова пощупал затылок, потом горячий пульсирующий лоб.
Он постоял немного у подножия лестницы, держась за перила. Снова взглянул наверх, туда, где прятался, поджидая его, ночной посетитель дома Ады Романовны. Ночной посетитель… Шибаев поморщился. Вор? Взломщик? Как он проник сюда? Открыл дверь ключом? Отмычкой? Значит, дом не был под охраной? И главный вопрос: зачем? Что он искал? Дом пуст, ценные вещи вывезены. Возможно, он об этом не знал? Знал, иначе не полез бы. Он знал, что дом пуст.
Стиснув зубы от боли, Шибаев шагнул на нижнюю ступеньку и, цепляясь за перила, потащился наверх. Он шел по коридору, нисколько не заботясь о том, чтобы ступать тихо – он был уверен, что грабитель уже далеко. Достал носовой платок и, стараясь не прикасаться к ручке, открыл дверь в ближайшую спальню. Стоя на пороге, почувствовал слабый запах духов. На полу валялись какие-то бумажки. Он поднял одну – оказалось, фотография. Молодой человек и девушка. Должно быть, Сева и Тина. Девушка ушла, бросив фотографию. Забыла?